Украденный сон

— И вам не скучно?

— Не-а, не скучно. Наоборот, хорошо. У меня раньше никогда своего дома не было, сначала детдом, интернат, потом общага, зато теперь я целый день убираюсь, полы намываю, пыль протираю, ванну надраиваю. Готовлю тоже с удовольствием.

— Для чего же так стараться, если муж работает через сутки, а в свободные дни тоже дома не сидит?

— Для себя стараюсь. Я прямо балдею от этого. Вам не понять.

— А готовите для кого? Тоже для себя?

— Тоже. Хватит с меня детдомовской баланды. И потом, Василий любит гостей приводить, и всегда без предупреждения, прямо как будто нарочно делает. Если в доме накормить нечем — скандал. Так что я постоянно нахожусь в боевой готовности.

— Бывает, что он приводит гостей, а вас нет дома?

— Часто бывает. Я же не пришпиленная к этой хате, а он заранее не говорит, когда придет и с кем.

— И как же тогда? Тоже скандал?

— Не-а. — Комочек жевательной резинки, мелькнув между мелкими неровными зубками, перекочевал с одной стороны на другую. — Ему главное — чтобы чистота была и полный холодильник, разогреть он и сам может. Когда гости в доме, я ему вообще не нужна. Я у него вроде мебели.

— И вам не обидно?

— А чего обижаться-то? Я ж не по любви замуж выходила. Ваське домохозяйка нужна, а мне — квартира, чтобы своя, со своей кухней, со своей ванной. Пока я в общежитии стройтреста жила, у меня и надежд никаких не было на собственную хату.

— Ваш муж никуда не уезжал в конце октября?

— Нет, это точно. Он ни одного дня на работе не пропустил.

— Откуда вы знаете?

— Я езжу на вокзал, проверяю.

— Что?!

Просто поразительно, насколько эта жеманная пушистая белая кошечка была откровенна. Трудно было понять, то ли это неприкрытый цинизм, демонстративно не желающий рядиться в одежды благопристойности, то ли искренность дошедшей до отчаяния женщины, которая уже не может и не хочет лгать ни самой себе, ни другим.

— Только вы ему не говорите, ладно? Он меня сразу прибьет, если узнает. Понимаете, он меня в этой квартире не прописал, так что, если он надумает разводиться, я опять в общежитие загремлю. У него в прошлом году любовь сделалась, ну прямо неземная какая-то, и я здорово испугалась, что он меня бросит и на этой девке женится. Он тогда мне все голову морочил, что в другой город за товаром едет, мол, послали его, а сам у нее торчал, а может, и ездил с ней куда-нибудь. Так вот с тех пор я его постоянно проверяю: на работе ли или опять свалил с бабой. Он мне, конечно, изменяет, не без того, но это — пусть, лишь бы не всерьез, лишь бы не выгнал. Так и живу теперь: он в восемь утра на работу, а через два часа я за ним, издали гляну — сидит в своем киоске, и домой возвращаюсь. Потом ближе к ночи еще разочек съезжу. Точно вам говорю, он за последние два месяца ни одного рабочего дня не пропустил. Даже когда его избили, и то денек всего отлежался, в свой выходной, а на другой день с битой рожей потащился торговать. Его понять можно, он же в этом киоске не хозяин, ему платят процент с того, что он наторгует. Пропустит день — меньше получит.

— А как же с той женщиной? Вы говорили, он тогда целые дни пропускал, не работал.

— Ну, у нее денег было много, она, видно, ему подбрасывала. Но вообще-то Васька жадный, за копейку удавится, потому-то я и насторожилась, когда узнала, что он на работу не ходит. Сразу поняла, что это не обычная шлюха, которых он каждый день меняет, а что-то другое. Шлюхам-то своим он и пачки сигарет не подарит.

— Еще вопрос. Как получилось, что вы уволились из стройтреста, но остались прописанной в общежитии? Вас должны были сразу же выписать, разве нет?

— Не-а, я же детдомовский лимит. Меня нельзя выписать без моего согласия, даже если я на предприятии уже не работаю.

— Хорошо, вернемся к вашему мужу. Кстати, он не рассказывал, за что его избили?

— Как же, он расскажет. А и расскажет, так соврет. Поэтому я его ни о чем и не спрашиваю, в его дела не суюсь.

— Скажите, он никогда не говорил вам, что видел Вику на Савеловском вокзале?

— Нет, не было такого.

— Он не спрашивал у вас, где она работает?

— Я как-то сама ему сказала, что секретаршей на фирме. А он ничего не уточнял. Вообще-то он ее недолюбливал.

— Почему?

— Ну, он считал, что Вика может на меня плохо повлиять.

— Это в какую же сторону?

— Насчет пьянства и вообще… Его, по-моему, ужасно раздражало, что Вика больше его зарабатывала. Он ведь мной помыкает, потому что у меня денег — ни гроша и я полностью от него зависима. Вот он и боялся, что я по Викиным стопам пойду, начну деньги зарабатывать, смогу купить себе квартиру или хотя бы снять ее. Где он еще такую дуру найдет, как я? Ни одна нормальная баба такую жизнь терпеть не будет, уж вы мне поверьте.

— А вы пытались заняться тем же, чем Вика? Или ваш муж зря боялся?

— Зря, конечно. Он глупый и всех на свой аршин мерит. Но у меня-то голова есть на плечах. Быть такой, как Вика, я бы не смогла — рожей не вышла. А для обычной проституции я уже старовата. И вообще не по мне это. Мне бы дом вести, детей растить, а больше ничего и не нужно. Васька, сучонок, детей не хочет.

— Почему?