Украду тебя у судьбы

Я сейчас рада, что не одна. Подобные здания меня пугают. Здесь всё основательно, словно не банк, а бомбоубежище, где можно спокойно переждать ядерный взрыв. Мрамор. Много ламп. Дорогая плитка под ногами.

Банковский работник встречает нас вежливой улыбкой. Она у него приклеенная, как объявление, посаженное на комок жвачки. Очень обходительный молодой человек.

Я показываю документы. У него чуть вздрагивают брови. Он что-то проверяет по базе, сверяется, а затем выходит из-за своего рабочего места и указывает рукой направление.

– Нам туда. А вам придётся подождать, – обращается он к Самохину. Тот кивает.

Банковского работника зовут Андрей. Так написано на его бейджике. Может, поэтому он мне почти симпатичен. Хотя неизменная улыбка слегка раздражает. Но это его работа – я понимаю.

Мы идём коридорами, а затем спускаемся вниз, в хранилище, где находятся банковские ячейки.

Не знаю, что я чувствую. Сейчас передо мной могут оказаться миллионы. Пачки банкнот, спрятанные отцом. Как в фильмах. Обрадуют они меня? Бьёт ли большое количество денег в голову? Как спиртное? Можно ли от их вида сходить с ума? Пока не знаю.

Банковский Андрей помогает найти нужную ячейку и предупредительно уходит в сторону. Да, это хорошо. Мне нужно собраться с мыслями. Руки почему-то дрожат, когда я вставляю ключ в замок. Два сухих щелчка – и вот я тяну дверцу на себя. Закрываю глаза на миг, чтобы выдохнуть. А когда открываю, меня обволакивает пустота. Пусто. Нет ничего. Пустая бесполезная коробка. И как насмешка – ярко-жёлтый кружок с нарисованными глазами и ртом-скобочкой вверх. Смайлик.

Я беру его в руки. Провожу большим пальцем по гладкой, слегка выпуклой поверхности. Смайлик смотрит мне в глаза и улыбается. Или надсмехается?.. Да уж, отец мой, судя по всему, был ещё тот шутник.

А почему, собственно, был?.. Меня снова обжигает понимание: вряд ли он поступил бы со мной так жестоко. Не стал бы издеваться. А поэтому… Он жив, и сам забрал эти чёртовы деньги, чтобы я не натворила бед.

Андрей

– Ива, – позвал я любимую девушку, не открывая глаз. Я слышал её голос. Она должна быть здесь. Не помню толком, что она говорила, но Ива беседовала со мной – я убеждён.

– Очнулся, – брат поправляет простынь, легко касается лба, убирает волосы. Ну, хоть голова не пострадала – и то хорошо. Я знаю, где я. Знаю, почему. Какая-то машина сбила меня у офиса.

– Ива? – снова зову я, ощущая тревогу.

– Нет её, Андрей, – вздыхает Женя – Я с тобой. А ты наконец-то пришёл в себя.

Я открываю глаза. Женя сидит рядом. Лицо у него небритое, отчего он похож на бездомного кота – растрёпанного, с красными от недосыпа веками.

– Как ты нас напугал, однако. Угораздило тебя. Но хорошо, что плохое позади. Скоро приедет мама, а позже – навестит следователь. Того, кто на тебя наехал, пока не нашли. Машина в угоне – бросили неподалёку. Что за твари вокруг.

Брат ругается с такой яростью, что я невольно улыбаюсь. Женя осекается. Глаза его теплеют.

– Какой же ты молоток, Андрюха. Я тобой горжусь!

– Ива где? – я задаю вопрос, что тревожит меня неимоверно. Женя прячет глаза. Мнётся. Не хочет говорить. Я чувствую тревогу. Мне это всё не нравится. – Я знаю: она здесь была.

Брат дёргается, открывает рот, а затем облегчённо вздыхает:

– А вот и мама. Вернулась, – кивает он на проём двери, где показалась наша мать. – Ну, я пойду, посплю хоть немного. А она побудет с тобой.

Его уход похож на бедствие, и я молча слежу за матерью, что тоже выглядит не лучшим образом. Видимо, я всем задал жару, отчего чувствую вину.

– Где Ива, мне скажет кто-нибудь сегодня? – стараюсь не злиться и не повышать голос. Сейчас это весьма проблематично.

Мать тоже вздыхает, отводит глаза.

– Мам, – требую я. Мне надоели эти ужимки. Что-то не так, но они не хотят меня расстраивать,. – говори уже правду. От того, что вы жмётесь и вздыхаете, мне лучше не станет. Мне станет только хуже, – нажимаю на нужную педаль.

– Ушла она, – берёт мать меня за руки и честными глазами заглядывает мне в душу. – Бросила нас в тяжёлую минуту. Тут ты в больницу попал, сразу не сообразили, думали, она с детьми. А кинулись – её и след простыл. Собрала вещички и убежала. Вот как в людях можно ошибаться, оказывается. А на вид такая хорошая милая девушка была.

– Зачем ты мне лжёшь? – я не могу, не хочу ей верить. – Ива приходила, я помню.

– Может, снилось тебе что, – разводит мать руками. – Говорят, под наркозом ещё и не такое верзётся. – Что теперь, Андрей, жизнь не заканчивается. Не везёт тебе с женщинами, – вздыхает она и смотрит куда-то в сторону. – Ты отдохни, сил наберись. Женя чуть позже детей привезёт. Катя скучает, Илья мрачный очень. Переживает. Ты с ним поласковей. Совсем ёжик. Слова не скажи. Совсем как ты когда-то. Тоже такой же ершистый был и неприступный. Помягче, правда, но похожи очень.

Она журчит, рассказывает какие-то мелочи, передаёт привет от Светланы Петровны, няни, убеждает меня, что всё хорошо, дети под присмотром, она их к себе забрала, пока суть да дело.