Украду тебя у судьбы

– Вместе мы бы не выжили, Ива, – еле слышно шелестит мать. – Или я бы сдохла, или ты не выжила бы. У меня не осталось денег, я попала в очень тяжёлую ситуацию.

– Бабушка… как-то не верится, что она могла… – да, мне тяжело и слышать это, и осознавать. Не хочу верить, что она оттолкнула свою дочь, что нуждалась в помощи.

Мать качает головой. В её глазах снова блестят слёзы.

– Думаю, её Борис запугал. Поставил перед выбором. Он… всегда добивался своего. Любыми способами. Умел руки, где надо, выкрутить, сыграть нечестно, подножку поставить. Лишь бы всё было по его. Он хотел меня – и получил. Он не так уж и плох, к слову. Просто с ним нелегко. То, что было между нами – то ли ненависть, то ли любовь. Я так и не разобралась.

Когда я забеременела, он женился на мне. И на какое-то время стало тише. Но мне, наверное, нужно было время, чтобы понять и принять, а Боря долго ждать не привык, поэтому снова поступил по-своему.

Когда Раде исполнился год, он развёлся со мной, отсудил дочь и вышвырнул меня из своей жизни. Не на улицу. Купил эту квартирку. А дальше я уже сама. Как смогла. Устроилась на работу. Я так и не закончила институт, поэтому не могла претендовать на что-то по-настоящему приличное.

Я работала и уборщицей, и официанткой. Позже – нянечкой в детском саду. Там я и осела. Да, наверное, я бы могла побороться за себя. Но я не борец. Я долго отходила от потери второй дочери. Болела душой, впадала в депрессию. Жить не хотелось. Влачила существование, как могла. Сложно тот период и жизнью назвать.

У меня ничего не осталось. Мать меня отвергла. Дочери остались одна с мамой, другая – с отцом. А я одна. Пока мы жили с Борисом, я растеряла друзей и подруг. Как-то мне и не до того было. Жила и жила. Считала дни от утра и до вечера, чтобы упасть и ни о чём не думать. Спать, тяжело работать, кое-как вести быт. Я не смогла быть сильной. Всё время такой была – зависимой. Не приспособленной. Не боец.

Я могу сказать, что люблю вас и всегда любила, но понимаю: этого недостаточно. Мои девочки выросли без меня и моей поддержки. Не я вам вязала банты в школу. Не я подтягивала гольфики. А Иве вообще пришлось туго. Я предлагала помощь. Хотела квартиру продать, но мама запретила. Сказала: живи и дальше своей жизнью, а то квартиру продашь, сядешь на шею и ноги свесишь. Несправедливо сказала. Но что есть то есть.

Она умолкает, рукой проводит по лбу. Трёт висок и морщится. Сейчас она не похожа не на девочку, а на женщину за сорок: бледная кожа, тёмные круги под глазами, искусанные сухие губы.

– Пойдём пить чай. У нас есть торт и конфеты. А ещё для тебя мы с Радой сюрприз подготовили.

Я ещё не успеваю договорить, как сестра срывается с места, бежит в коридор, шелестит пакетами и топает на кухню.

Я смотрю матери в глаза.

– Я не осуждаю тебя, – произношу самые главные слова. – А Рада очень хотела тебя увидеть.

– Боюсь, Борису это не понравится, – качает мама головой.

– А пусть ему не нравится всё, что угодно, – просовывает мордочку в двери Радка. – Я уже взрослая давно, мам. У тебя внучка растёт – в школу мы идём вот-вот. Так что с Бо-Бо мы справимся, одной левой.

Она подмигивает матери – и напряжение спадает. Рада берёт её за руку и ведёт за собой на кухню. А я прислушиваюсь к себе.

Не одинока. У меня есть мать и сестра. Есть племянница. Есть Андрей и Катя с Ильёй. А совсем недавно – только комната в коммуналке и одиночество.

Нет, всё же отец оставил мне главные сокровища. Если бы не он, я бы никогда не встретила людей, что стали моей настоящей семьёй.

Андрей

Андрей

– Что-то не везёт твоей голове в последнее время, – вычитываю я Жене. – Как ты нас напугал.

– Да, пришло время голове за всё расплатиться, – ворочает языком брат. – Не поверишь: столько куролесил, пьянствовал, а голова всё время целая. А тут веду себя примерно – и второй раз досталось.

– Твоя Изольда – чудо, а не женщина. Не испугалась, вызвала «скорую», полицию, дозвонилась мне, выудив у тебя телефон.

– Да всё в порядке. Гематома и сотрясение средней тяжести. Череп не проломил – и ладно.

Я ругаюсь сквозь стиснутые зубы. Я бы и зарычал, как зверь. Меня бесит собственное бессилие.

– Какое счастье, что Ива там больше не живёт, – бормочет Женя, пряча под тяжёлыми веками глаза. Это невозможно – постоянно жить под прицелом или пристальным вниманием, зная, что в любой момент тебя могут отправить на небеса беседовать с ангелами. Как-то я ещё не готов к тесному общению с херувимами.

– Есть версия, что Кудрявцев жив. И Иву бы он не тронул. Наверное. А ты вчера вернулся в неурочный час. Вот и получил неожиданную встречу на свою голову.

– Ираида меня предупреждала. А я не поверил. Думал, из ума старая каргища выжила. А кто-то бродит в этом доме. Что-то ищет.

– Разберёмся, – обещаю я. – Всё тайное становится явным, брат. В призраков я не верю. А живой человек найдётся.

– Иву бы предупредить, – не унимается Женька. – Как бы она в беду не попала.