Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки

— Почему же некоторые наши с Вами земляки столь болезненно воспринимают Ваши слова о том, что во времена Киевской Руси никакой Украины не было?

— Тогда не было ни Украины, ни России, ни Беларуси. Была Русь, Руская земля и русичи. И нашим далеким предкам в страшном сне не могло присниться, что кто-то из них потом станет украинцем, кто-то русским, а кто-то белорусом, потому что все они были едины. В своей книге «Древнеруская народность» я показываю это огромное пространство — от Киева до Новгорода, от Карпат до Волго-Донского междуречья, которое было заселено единой общностью — древнеруской народностью. А потом Русь была раздроблена на части монголо-татарским нашествием. Часть отхватило Великое княжество Литовское, часть — поляки. Тогда и стали формироваться этнографические особенности регионов и три восточнославянских народа. Но — на базе единого древнеруского народа.

У нас до XVIII века был один общий язык. «Грамматика» южноруса Мелетия Смотрицкого, написанная им в 1619 году, была учебным пособием как в Киево-Могилянской академии, так и в Славяно-греко-латинской академии в Москве. Так какие же мы разные, если наши предки учились по единому учебнику! И мне кажется, что сейчас творится чудовищная несправедливость. А еще непонимание того, что если мы оторвемся от этого нашего питательного корневища, то просто-напросто потеряем себя.

— А как же раскопки на Украинском Триполье и в Костенках под Воронежем, где якобы обнаружены следы «древних укров»?

— Это глупость несусветная. Никаких «укров» никогда не было, хотя кому-то очень хотелось бы их найти. Где только не искали: и на севере, и среди западных славян — нет укров! Но кому-то с этим трудно смириться. Как и с тем неоспоримым фактом, что название нашего с вами государства происходит от слова «окраина».

— Вот сейчас Вы опять кого-то крепко обидели...

— Да ничего обидного здесь нет! Это географическое название[111], а не этническое, не родовое. Мы действительно в последревнерусское время были окраиной между крупными европейскими державами, которые тогда уже консолидировались: с одной стороны — Русское государство, с другой — Великое княжество Литовское, Польша (потом они объединились в Речь Посполитую). И мы находились на этом порубежье, будучи окраиной по отношению и к одним и к другим. Слово писалось дифтонгом: «оукраина» — это такое греческое соединение двух букв «оу». Позже буква «о» отпала и осталось «украина».

Мы добровольно отказались от названия «Русь». Большая заслуга в этом Шевченко и других наших писателей, демократов, которым страшно нравились слова «украина», «украинцы» — они хотели как-то выделить нас из общего восточнославянского массива отдельным названием. Слова эти прочно вошли в обиход только в ХІХ веке, а до этого мы были малороссы.

Федерализация как нулевой вариант

— Слово «малоросс», как и слово «окраина», сегодня режет слух многим украинцам. Зато соседям, с которыми мы рассорились, слух ласкает. Я знаю, что в марте в Доме Российского исторического общества в Москве состоялась презентация коллективного научного труда под Вашей редакцией «История Украины. VI-XXI век». Украинские СМИ сразу написали, что «академик-сепаратист выполнил заказ, унижая украинцев и возвеличивая русских». Как россияне восприняли расставленные Вами акценты?

— Слышал, как российская журналистка, комментируя мое интервью, говорила, что мы презентовали историю «государства, которого не было». Я считаю, что это от неграмотности. Ведь Россия тоже из восточнославянских племен вышла, и ее тоже в то раннее время не было. И белорусы начинаются с дреговичей и кривичей. И точно так же они включают славянский период в свою историю.

— Так с какого периода, по-вашему, следует отсчитывать историю Украины — с эпохи Хмельницкого или с ХІХ века, когда топоним стал этнонимом?

— Я считаю, что абсолютно справедливо писать историю нашего государства, начиная с восточнославянских племен, потому что там наши корни, мы оттуда произошли. Истории всех народов пишутся именно так.