Украина — не Россия

Пытаясь представить себе дальнейший ход событий, я полагал, что при свободной конфедерации — то есть в условиях, максимально приближенных к независимости — каждая из республик естествен-ним образом натопчет свои тропы на травке свободы, наладит новую систему связей, выдвинет новую национальную элиту и лишь тогда, без страха перед неизвестностью и неуправляемым хаосом, шагнет к полной независимости. За это время и Россия свыкнется с мыслью, что каждая из бывших республик СССР — отрезанный ломоть, что обратного слияния не будет, но это не помеха самым добрым отношениям. Привыкнуть к той или иной поначалу невыносимой мысли — великое дело.

По-моему, многие «суверен-коммунисты» видели наше будущее примерно так же. И конечно все мы опасались травматической и неадекватной реакции Москвы. Но стало происходить нечто другое. Как говорится, жизнь богаче.

Уже в 1990 году у Москвы пропало желание усиливать или хотя бы сохранять единство производственных комплексов и кооперационные связи Украины и России — то есть именно то, что могло, как тогда казалось, удержать нас от «государственного развода». Наоборот, руководство РСФСР само стало делать шаги к обособлению. Сегодня кому-то это кажется неправдоподобным. Постепенно стало принято думать, что российская сторона предпринимала все, чтобы СССР не распался. Но бывший премьер СССР Павлов, вспоминая 1990 и 1991 годы, утверждает (и правильно утверждает), что «наиболее активным и последовательным тараном сепаратизма выступало российское правительство во главе с Иваном Силаевым».[123]

Чем больше я думаю о событиях между чернобыльским взрывом и августом 1991-го, тем более поразительными кажутся мне эти 64 месяца. Это было время, когда происходили события, казалось бы, невозможные и не происходили, казалось бы, неизбежные. Верующим людям проще, они говорят: таков был промысел Божий. Люди циничного образа мыслей ищут объяснения происшедшему с помощью теории заговоров. Мол, если кто-то воспользовался тем или иным событием, значит, он сам же это событие тайком и подстроил. Мне самому куда ближе первое объяснение, но в такой редакции: время независимости пришло, и никакие силы на свете уже не могли помешать рождению новой Украины.

Но это сейчас нам легко рассуждать, а в то время все опасались большого кровопускания. Уже в апреле 1989 года спецподразделения Советской армии пролили кровь сторонников независимости в Тбилиси. Ужасным было начало 1990 года. На глазах у всего мира произошли сперва армянские погромы в Баку, а затем власть в азербайджанской столице перешла к комитету обороны азербайджанского Народного фронта. Едва это случилось, в город ворвались танки генерала Лебедя. Погибло много людей. В мою память врезалась 13-летняя девочка Лариса Мамедова. Она была убита вместе с отцом, водителем троллейбуса. Были разгромлены все азербайджанские национальные движения и партии, в том числе демократические, не имевшие отношения к резне армян. Словно бы всему СССР давался показательный урок: учтите, любые попытки захвата власти явочным порядком гарантируют именно такой финал.

Впрочем, это же подталкивало на путь легитимности или максимального приближения к ней. Имелась статья 72 конституции СССР, которая закрепляла за республиками право свободного выхода из СССР, имелись высшие законодательные органы республик, верховные советы. Коммунистической системе пришла пора платить по счетам за имитацию демократии.

Но сохранялась опасность провокаций с самых разных сторон. Тревогу внушали радикалы. Они появились на противоположных краях политического спектра. Радикал всегда готов умереть за святое дело, по крайней мере, на словах, и при этом не видит причин, почему бы и вам тоже не умереть за святое дело. Любая попытка отстоять свое право бороться за святое дело живым воспринимается как трусость и предательство. Замечу в скобках: тот факт, что кто-то готов отдать свою жизнь за некое дело, ни в коем случае не является доказательством того, что дело это святое. В ряде республик появились всякого рода «интердвижения», готовые сохранить СССР любой ценой. В России на той же позиции стояла депутатская группа «Союз». Стал набирать силу Русский национально-патриотический центр (его возглавил человек с исконно российской фамилией Лысенко — это он через несколько лет будет рвать украинский флаг на заседании Госдумы), баркашовцы, националистический Союз офицеров, в конце концов запятнавший руки кровью, и другие довольно многочисленные организации.