Украина — не Россия

Мало кто обратил внимание на одну подробность, но мы на «Южмаше» не могли не обратить. 20 августа по телеканалам прошло сообщение, что у Валентина Павлова гипертонический криз, в связи с чем исполнение обязанностей премьер-министра возлагается на его первого заместителя Валерия Догужиева. Получалось, что в ГКЧП уже два видных ракетчика — Бакланов и Догужиев. Валерий Хусейнович в 1988–1989 годах был министром общего машиностроения, причем как раз после Бакланова. К счастью, среди обвиняемых по делу ГКЧП Догужиева не было. А вот Бакланова, угодившего в «Матросскую тишину», мне было ужасно жаль. Это обаятельнейший человек. Уверен, что он оказался в ГКЧП просто в силу своей должности — как секретарь, курирующий оборонные вопросы, и как заместитель председателя Совета обороны при президенте СССР. Я достаточно тесно работал с ним, чтобы утверждать, что он никогда не лез в политику, даже в самый бурный период перестройки — как человек, слишком занятый проблемами военно-промышленного комплекса, ракетами, космическими аппаратами и так далее. Мне приятно добавить, что сегодня Олег Дмитриевич является одним из руководителей Общества дружбы и сотрудничества народов России и Украины и соучредителем российского Фонда содействия экономической интеграции с Украиной.

Попытка государственного переворота в августе 1991 года не стала трагической датой в истории отношений Украины и России благодаря мужественной позиции российской демократии. Уже утром 19 августа было обнародовано обращение руководства РСФСР «К гражданам России». Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) был назван в нем самозванным и незаконным. Всякому, кто выступит против ГКЧП, Ельцин гарантировал «правовую защиту и моральную поддержку». Еще через три часа Ельцин, стоя на танке, подписал указ, где создание ГКЧП расценивалось как государственный переворот, его члены объявлялись государственными преступниками, а все распоряжения — не имеющими силы. Москва превратилась в центр сопротивления мятежу. Отпор, который получил ГКЧП в Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде и множестве других мест, и та решимость, с которой сотни тысяч россиян встали на защиту демократии, воистину спасли честь России. Весь мир увидел ее новое лицо.

Зрелище подъемного крана, срывающего с постамента поздно вечером 22 августа статую Дзержинского, да еще в прямом эфире, стало «шоковой терапией» для душ и умов не одного миллиона людей. И я бы покривил душой, если бы сказал, что события 19–22 августа в Москве не оказали сильнейшего влияния на Украину. В Украине сторонники ГКЧП так, к счастью, и не отважились на сколько-нибудь резкие телодвижения. А не отважились, думаю, благодаря тому, что нынче телевизионный век. Уже вечером 19 августа они слишком ясно увидели заговорщиков в одинаковых костюмах, увидели их лица без признака уверенности в своей правоте и трясущиеся от страха руки «и. о. президента» Янаева.

Боюсь, правда, что эти трясущиеся руки породили слишком простые выводы, и я готов с этим выводами поспорить. Говорят, была какая-то оперетка, жалкие дрожащие путчисты, не имевшие никакой поддержки, так что и справиться с ними ничего не стоило. На самом деле все обстояло куда серьезнее. Думать, будто идея восстановления СССР в прежнем виде не пользовалась ничьей поддержкой (после 70 лет его существования!) просто нелепо. 19 августа были готовы к действию целые армии, тайные и явные, были готовы партийные структуры, МВД и КГБ республик и областей. В этот день напряглась бесчисленная молодая номенклатура, только-только подобравшаяся к главным кормушкам и не согласная так легко поставить крест на своих надеждах. Очень многие с восторгом предвкушали, как они будут громить ненавистных «демократов», устроят кровавую баню «народным фронтам» и «рухам», журналистам, националистам, кооператорам и прочим гнидам. Но устроят не иначе как по приказу, причем непременно письменному. Никто бы не кинулся делать это очертя голову — последние моджахеды коммунизма в СССР были истреблены еще во времена сталинских чисток, а новые в подобных условиях не рождаются.

Время шло, однако приказа не было и не было. ГКЧП не решался взять на себя страшную ответственность — ведь он с самого начала рассчитывал, что демонстрация силы заставит руководство республик отказаться от сепаратистских планов и склонит их к сохранению СССР. Но в самую первую очередь ГКЧП хотел запугать российское, ельцинское руководство. По мысли крючковых и Лукьяновых, укрощение демократической России испугало бы и привело к повиновению всех остальных. Что касается сил, их бы хватило. Генерал Ярузельский в декабре 1981 года, располагая не очень многочисленными надежными частями, за одну ночь парализовал огромную, разветвленную систему антикоммунистического профсоюза «Солидарность» и взял непокорную Польшу под полный контроль, тем самым, может быть, предотвратив ввод советских войск (представителем КГБ в Польше в этот момент был как раз Крючков).