Украинская зима

Ещё мне было любопытно наблюдать за Людой. Я знал её давно, лет тридцать, с той поры, когда Андрей с ней встречался ещё в университете. Андрей учился на истфаке, а Люда — на мехмате. После окончания университета они поженились. Люда работала в каком-то конструкторском бюро, но эта работа никогда ей не нравилась. Потом родился их старший сын Богдан (ставший фотографом, который устроил нам сегодня «экскурсию»), а потом и младший сын Максим (тот, который сейчас воюет под Бахмутом на Донбассе). После рождения Максима Люда окончательно ушла с работы, поставив крест на своей профессиональной карьере, всё своё время посвятила дому и воспитанию детей.

Она была привлекательной, но не красавица, внешне ничем не примечательна и, если правду сказать, — то и внутренне тоже. Она была просто хорошим человеком, в меру приветливой, в меру отзывчивой. Наверняка была заботливой мамой, верной женой, хорошей хозяйкой. И… ничего больше. Если бы меня спросили, кто такая Люда, как её охарактеризовать одной короткой фразой, что первое при упоминании её имени приходит на ум, то я бы сказал так: «Люда — это… жена Андрея, мама Богдана и Максима». И всё. Больше ничего в голову бы не пришло.

Но в этот приезд я неожиданно открывал в Люде женщину, которую раньше не знал, подмечал в ней такие свойства, которые ранее оставались для меня незамеченными и невидимыми.

Вот, к примеру, сейчас она предложила мне принять ванну. Не забыла повесить на вешалку чистое полотенце. Запомнила, что я вчера ляпнул за столом, что люблю перед сном пить чёрный чай. А ведь Люде есть о чём помнить, кроме свежего полотенца для меня и моей барской привычки вечером чаёвничать. У неё младший сын — в Бахмуте — понимаете? в Бахмуте! — где сегодня ад адовый, это утверждает и украинская, и западная, и даже брехливая российская пресса. Максима туда отправили совсем недавно, три недели назад, а к этому событию ведь нужно привыкнуть, его нужно принять, как-то к нему приспособиться.

Андрей говорит, что они с Людой были готовы к тому, что Максима отправят на фронт. Максим оставался в теробороне и после того, как русских отогнали из-под Киева. Но предложили, и Максим подписал контракт, оставшись в армии, в ВСУ. Почти полгода он служил под Киевом в мотострелковой части, проходил там военную подготовку как обычный пехотинец. В то время он ещё числился в университете студентом третьего курса, учился онлайн на истфаке.

Как я сейчас узнал, этот выбор — пойти на истфак — был не его, а Андрея. Парень не мог определиться в своей будущей специальности, не знал, какую профессию выбрать, и тогда Андрей по праву отца предложил ему попробовать на историка, ничего другого Андрей предложить не смог, кроме как такую же специальность, какую выбрал когда-то для себя. Судя по всему, этот выбор оказался неудачным, с учёбой на историка у парня явно не заладилось. До войны он учился только под нажимом родителей, а когда началась война и учёба в университете стала практически формальной, а служба в армии — фактической, Максим и вовсе махнул на занятия рукой, вскоре бросил университет и полностью переключился на военную службу.

В данном случае, вероятно, свою роль сыграла и генетика. Дело в том, что отец Андрея (дед Максима), был потомственным военным, в звании полковника. Андрей вырос в военной семье, своё детство и юность провёл с родителями в военных городках, и хотя после службы в армии поступил в университет на историка, в нём всегда оставались манеры и подходы к жизни человека, близко знакомого с армией и военной службой, привыкшего к железной дисциплине и порядку.

Однако вернёмся к Максиму: бросив университет, он остался в армии. На выходные и в праздники из воинской части под Киевом приезжал домой к родителям, где встречался с друзьями и просто отдыхал. А в понедельник с утра — снова на службу, в часть. Солдат их части уже предупредили, что их подразделение готовят к отправке, но куда точно отправят — не говорили.

Андрей с Людой надеялись, что роту Максима отправят либо под Беларусь, откуда постоянно ждали вторжения, либо куда-то на юг, на Херсонщину, где тоже идут бои, но не такие сильные. Однако чем «жарче» становилось под Бахмутом, тем для Андрея с Людой становилось очевиднее, что сына бросят именно туда. Андрей и Люда стали себя к этому морально готовить.

Но как можно к такому приготовиться? Да, разумеется, человек может предпринимать титанические усилия, чтобы себя психологически подготовить к чему-то архиважному и архитрудному. Он может найти множество рациональных доводов, уверить себя в неизбежности приближающегося события, мысленно попытаться уменьшить его значимость. В какой-то момент даже может сказать себе с полной уверенностью: «Всё, я морально готов». И что же? Событие случается и… вдруг обнаруживается, что человек не готов к этому и близко, а всё это время только тем и занимался, что ходил вокруг да около, пытаясь обмануть себя, но реальность моментально разбила вдребезги хрупкую вазу его самообмана.