Украинские мотивы

Среди экспонатов есть фотоснимки, мимо которых невозможно пройти. Смотришь на них, и перехватывает дыхание. В один ряд уложены тела жителей Корсуня, расстрелянных и зарытых в землю неподалеку от города… Тела, тела, тела… Вот перед строем солдат фашистского вермахта стоят жители соседнего Фастова-их привели на расстрел… Снимки повешенных… Документы. Читаю объявление коменданта города Шпола о расстреле 22 мая 1942 года девятнадцати человек; официальное заявление фашистского гебитс-комиссара города Звенигородка о том, что в отношении жителей любого возраста и пола, заподозренных в оказании помощи партизанам, будут приниматься «чрезвычайные меры».

На этом сравнительно небольшом клочке земли в Корсунь-Шевченковском районе немецко-фашистскими оккупантами были уничтожены почти три тысячи человек (всего на Украине погибло от рук фашистов около пяти миллионов мирных жителей). Чудовищно! Как это можно теперь объяснить?! Кому были нужны эти жертвы?!

На каторжные работы в Германию и другие страны Европы из этого района было угнано более пяти тысяч юношей и девушек (всего фашисты вывезли с Украины свыше двух миллионов человек).

В районе Корсуня немецкие фашисты разрушили жизненно важные сооружения и строения на сумму более 670 миллионов рублей: они взорвали гидроэлектростанцию с плотиной, семь крупных промышленных предприятий, мост, городской вокзал, районную больницу, уничтожили две крупные МТС и все животноводческие фермы колхозов.

Уцелевшие деревни гитлеровская армия при отступлении сравнивала с землей. Фашисты бросали гранаты в подвалы, где прятались женщины, старики, дети.

Когда я собрался уже уходить, в другом конце зала музея открылась высокая створчатая дверь. Посмотреть выставку пришла большая группа мальчиков и девочек лет двенадцати в красных пионерских галстуках. Торжественно-серьезные, они обступают мою знакомую сотрудницу музея голубоглазую Киру.

Я замер, обуреваемый противоречивыми чувствами, захваченный драматическими и полными трагизма событиями военной поры, о которых повествуют документы.

Мой взгляд медленно следует за школьниками от витрины к витрине, из зала в зал. Издалека это зрелище напоминает балет, этакий сказочный хоровод фигурок — десять плавных шагов вперед, поворот головы влево, направо, и голубоглазая солистка уже подает золотистой челкой знак — следующие десять шагов…

Я подхожу ближе…

Слышу слова, с которыми Кира обращается к ученикам, вижу, как она старается не пропустить ни одной витрины, ни одного документа, ни одной фотографии.

Я смотрю на круглые и вытянутые, румяные и матовосветлые лица детей. Мне хочется подойти к ним, кого-нибудь приласкать, сказать добрые слова… Но я не могу. Наверное, меня просто сжигает стыд за преступления моих соотечественников. Ведь каждому немцу, даже не участвовавшему в войне, трудно уйти от позора. Это вина нации. Но сегодня я — гражданин социалистической Германии, жители которой понимают всю жестокость и непоправимость содеянного и, преодолевая сложности, строят новую жизнь, делают все возможное, чтобы с немецкой земли больше никогда не началась война.

Задумавшись, я провожаю взглядом ребятишек, их сказочный хоровод. Десять плавных шагов вперед, поворот головы налево, направо, и голубоглазая солистка продолжает свой рассказ…

Чуть позднее Кира возвращается. Меня трогает то, что эта молодая женщина понимает мое состояние: и раздвоенность чувств, и сомнения…

Бандуристки

История далекая и близкая… Вверху: памятник Богдану Хмельницкому; справа вверху: монумент в честь воссоединения Украины с Россией; внизу: фрагмент скульптурной композиции, посвященной битве за Днепр

Крещатик

Мелодии сегодняшнего Киева

Кира знакомит меня с литературными произведениями, в которых отражено Корсунь-Шевченковское сражение. В одной из витрин представлено около двух десятков романов.

— Неужели об этом сражении написано так много книг? — удивленно спрашиваю я.

— Это книги о войне вообще, но ни в одной из них разыгравшиеся здесь события не являются главной темой. — Кира печально смотрит на витрину. — Авторы повествуют о Корсунь-Шевченковском сражении лишь в общем контексте.

И вот мы едем обратно в Киев. В машине царит тишина. Мы с Саввой давно знаем друг друга и понимаем, что слова сейчас не нужны.

Решено — действие моего будущего романа, моего окончательного сведения счетов с войной, будет происходить здесь, в Корсуне. Но пока я об этом молчу. Тут мы поравнялись с тем самым, заляпанным грязью «Москвичом» с участка газопровода «Дружба», где работают представители ГДР.

Прочитав надпись на «Москвиче», Савва заводит разговор о колоссальном росте добычи природного газа в Советском Союзе, что позволит в течение длительного времени снабжать этим ценным сырьем и другие страны. За последние годы выработка газа возросла в СССР до 600 миллиардов кубических метров.