Украинские мотивы

И снова вступает дивчина. Мне наконец-то удается увидеть ее среди голов стоящих впереди женщин — таких же, как и она, дорожных рабочих: под яркой косынкой-черные, как вороново крыло, волосы; над янтарно-золотистыми блестящими глазами — черные, точно смоль, брови. Кажется, что она попала сюда из украинской сказки. Положив руки на мерно покачивающиеся бедра, она наклоняет голову то в одну, то в другую сторону и бросает снизу вверх на молодого музыканта такой лукавый взгляд, что тот не выдерживает, передает гармонь товарищу и спрыгивает вниз. Они начинают отплясывать под все убыстряющийся ритм задорной гармошки. Пляска и незатейливая музыка захватывают и зрителей. Они притоптывают ногами и хлопают в ладоши, напрочь забыв о вынужденной остановке. Никто не хочет расходиться, всем пришлись по нраву эта веселая дивчина из бригады дорожных рабочих и молодой парень из соседнего колхоза. Это тоже украинская дорога!

…Когда «пробка» начинает рассасываться, над нами неожиданно появляются мрачные грозовые тучи. Гаснут солнечные лучи, падают первые крупные капли дождя. День меркнет, будто преждевременно устал от забот. Там, где должен быть Корсунь-Шевченковский, видна лишь сплошная стена дождя.

Перед нами то место, где в феврале 1944 года десятки тысяч моих соотечественников, которым сегодня исполнилось бы столько же лет, сколько мне, были отправлены командирами (бежавшими от расплаты на танках и самолетах) в вечную ночь. День почти уже угас, когда мы подъезжали к городу, где когда-то был огромный «котел» в 30 тысяч квадратных километров, равный по площади Бельгии.

Со слов Саввы я знал: Корсунь был основан в 1032 году. В нем около 20 тысяч жителей, довольно много промышленных предприятий. Здесь есть станкостроительный, авторемонтный, механический, кирпичный заводы, фабрика по выпуску консервированных фруктов, маслозавод, швейная фабрика.

В центре города промышленности почти нет, зато много учебных заведений. То и дело встречаются школы, всего их восемь. Кроме того, я увидел на своем пути вывеску педучилища, медицинского техникума, музыкальной школы и ПТУ.

Заповедный уголок…

Днепровские мотивы

Дворец культуры «Украина»

Особую атмосферу улицам Киева придают каштаны

Мост Патона

Академический театр оперы и балета им. Т. Г. Шевченко

Октябрьский Дворец культуры

Я внимательно разглядываю одиноко стоящие, в большинстве своем двухэтажные дома. Они прячутся под зеленым навесом ветвей старых деревьев. Чистые, асфальтированные улицы пересекают вдоль и поперек «негородской»-по нашим понятиям — городок.

Я часто останавливаюсь и стараюсь представить себе Корсунь без газонов с цветами, современных машин, хорошо одетых женщин, без детей в нарядной школьной форме. Меня мучает один и тот же вопрос: как здесь было в то время, когда на этой земле никто, кроме маршировавших в серых колоннах солдат, не пел.

Неожиданно на одном из перекрестков мое внимание привлекает старенький «Москвич», один из ветеранов своего автомобильного семейства. Он настолько забрызган грязью и покрыт пылью, что с трудом можно различить его темно-синюю окраску. Машина с пятью пассажирами медленно проползает мимо меня по перекрестку. Она кажется мне почему-то здесь, в дальнем краю, родной, близкой. Еще не догадываясь, в чем дело, я машинально читаю на ее передней дверце: «Участок трассы газопровода „Дружба“, сооружаемый строителями ГДР». И когда «Москвич» почти исчезает из виду, мне становится ясно: в нем были молодые люди из Германской Демократической Республики, прокладывающие вместе с юношами и девушками из других социалистических стран почти 3000-километровую трассу газопровода «Дружба» от Южного У рала до украинских Карпат.

Участок от Кременчуга до Тального стал рабочим местом для нескольких тысяч членов Союза свободной немецкой молодежи. Они перевезли и сварили более 100 тысяч тонн стальных труб на более чем 200-километровом участке. В прокладке газопровода «Дружба» принимали также участие юноши и девушки из Болгарии, Польши, Венгрии и ЧССР. Причастность и моей страны к этой стройке переполняла меня радостью и даже гордостью.

В приподнятом настроении приближаюсь к Дому культуры. Но прошлое вновь напоминает о себе. Интересно, кто жил в этом доме во время войны? Может быть, здесь был «солдатский клуб» оккупантов или городская комендатура?

Я обращаюсь к человеку, вышедшему из ближайшего палисадника на площадь. Представившись журналистом, прошу его рассказать, когда был построен Дом культуры и не пострадали ли во время войны какие-нибудь соседние здания.

Не успел он ответить на мои вопросы, как из того же палисадника появился худой длинный инвалид. Он вступил в наш разговор:

— Вы знаете, что они… здесь… — дрожа всем телом, инвалид показывает на площадь. — В 44-м… они все здесь залили кровью.

Я не могу ничего сказать, у меня разламывается голова.

Неожиданно появляется Савва Голованивский. Положив инвалиду руку на плечо, он начинает его успокаивать. Савва говорит о новом поколении немцев, газопровдде «Дружба», о ГДР. Потом приглашает меня в машину.