Украинские рассказы

Третий день она обходила округу в его поисках, и надежда таяла, как залежавшиеся с зимы сугробы под весенним дождем. Майор, командир батальона сказал, что Игорь пропал где-то в этих местах. Точнее он сказать не мог, да и не знал похоже. Говорит, в первые недели здесь была полная неразбериха, как в фильме «Свадьба в Малиновке». Все думали, как на учениях будет, а оно вот как обернулось.

Хорошо хоть старший брат Иван выписал пропуск от ФСБ, как внештатному корреспонденту ведомственной газеты, научил куда ехать и к кому обратиться, так бы с ней никто и разговаривать даже не стал. Он всегда о ней заботился, хоть и был сводным.

До Ивана она сегодня опять и дозвонилась, третий день не отвечает. Надо завтра его жене, Галине Андреевна позвонить, узнать, может, случилось что.

Майя Евгеньевна натянула мокрый капюшон на голову и потихоньку побрела по дороге в неуместных здесь городских сапогах на платформе, вглядываясь в сгущавшиеся сумерки со слабой надеждой на попутный автомобиль.

Полковник

Полковник ФСБ Иван Андреевич Верещагин сидел на кухне и пил коньяк. Один. Из закуски был лишь слегка посыпанный сахаром лимон, порезанный на толстые, толщиной с палец куски. Коньяк был не самый дешевый, но и не из дорогих – испанский бренди 10 летней выдержки. Полковник мог себе позволить и французский ВСОП и даже ХО, но не было у него привычки тратить на себя больше необходимого.

Взятки, Иван Андреевич никогда не брал, хотя возможности были. Вот уже 25 лет он работал в 6-ом управлении ФСБ, занимающимся надзором над армией. Контролировать всех офицеров, а уж тем более солдат, не хватило бы ресурсов даже у такой щедрой на подобные расходы страны, как Россия, а вот все генералы и командиры отдельных частей были под надзором, хотя назвать его постоянным и всеобъемлющим было нельзя. Военные были разные, кто честен и беден, как церковная мышь, а кто-то тащил всё, что плохо лежит. Первых брали на карандаш, вторых по-тихому увольняли. Слишком велик был риск, что они могут отнести к категории «плохо лежат» и военные секреты. Наиболее же благонадежными считались те, кто посередине: заводили любовниц, использовали солдатиков и технику для своих нужд, потихоньку зарабатывали на закупках, но меру знали.

Верещагин знал о генералах, больше чем их жены, и мог намекнуть кому-либо из подопечных на необходимость делиться, отказа бы не было. Но он не намекал, хотя искушение иногда одолевало, особенно когда видел коллег на автомобилях дороже своей московской квартиры, в окна которой сейчас даже сквозь плотные занавески навязчиво светило солнце. Яркий свет отчетливо высвечивал обшарпанные обои.

– Все собирался, собирался, да так ремонт и не сделал. Теперь-то вряд ли доведется. Надо бы жене хорошего ремонтника присоветовать, а то сдерут втридорога, а сделают тяп-ляп – подумал Верещагин

Иван Андреевич вышел на небольшой балкон, в отличие большинства соседских, ничем не заставленный. Под окнами скрипели качели, и без устали гавкала какая-то мелкая собачонка. Ласковый луч солнца попал на лицо и Иван Андреевич не без удовольствия зажмурился. Умирать не хотелось, даже несмотря на 60 лет, прожитые вполне достойно. Врут, те, кто говорят, что в старости умирать легко. Врут. Хотелось съездить на майские на дачу, пожарить шашлык и сидеть с женой в собственноручно построенной беседке, неспешно попивая коньяк и наблюдая за так же неторопливо садящимся солнцем.

Проще всего было умирать в самом начале 80-х, когда 23-летний лейтенант Ваня Верещагин был назначен командиром взвода полковой разведки отдельной, десантно-штурмовой бригады ВДВ. В тот год в Афгане было жарко. Самолеты летать боялись, слишком хорошо в руках вчерашних пастухов зарекомендовали себя недавно поставленные американцами стингеры и основная нагрузка легла на них – армейскую разведку. Ваня выжил и даже не был ранен. Хотя искренне считал, что ему не повезло, командир бригады представлял на Героя, а дали лишь Красную звезду.

Сейчас никакое везение ему не поможет. И страшила не смерть, и даже неизбежный позор не пугал.

Верещагин переживал за жену, и дело было не в отсутствии средств. Галина Андреевна вот уже 4 года как была на пенсии, которая составляла 25 тысяч рублей в месяц, хотя вроде и обещали повысить, как заслуженному учителю России. Но ещё была трехкомнатная квартира в пределах первого Московского кольца, которую можно было сдавать; был хороший деревенский зимний дом с водопроводом и канализацией в Тульской области, где можно было жить; был пятилетний Фольксваген Пассат в отличном состоянии, который можно было продать в случае необходимости. Проблема была в другом, Иван Андреевич остался у жены единственным близким человеком, и без него её жизнь окончательно бы потеряла смысл.