Украинский нацизм. Исторические истоки

Тарас Шевченко едва не оказался представлен в ряду героев Российской истории в скульптурной композиции памятника «Тысячелетняя Россия». Приятель поэта скульптор Микешин хотел сделать изваяние явочным порядком, а потом уже поставить власть и общество перед фактом. Когда замысел раскрылся, разгорелся скандал. Со стороны прогрессивной общественности было организовано беспрецедентное давление, чтобы изваяние поэта в композицию все-таки было включено. Такое же давление было организовано, чтобы там не было Ивана Грозного. Здравый  смысл все же восторжествовал, и противник российской государственности, каковым являлся Тарас Шевченко, в композицию памятника включен не был. Можно ли это решение рассматривать как дискриминацию украинской культуры в России? Представительство выходцев с Малороссии в композиции памятника и без Шевченко было особо широким (и даже неоправданным): Даниил Галицкий, Богдан Хмельницкий, Антоний Печерский, Феодосий Печерский, Кукша Печерский, Нестор Летописец, Петр Могила, Димитрий Ростовский, Георгий (Конисский), Феофан Прокопович, Александр Безбородко, Виктор Кочубей, Иван Паскевич, Николай Гнедич, Николай Гоголь, Дмитрий Бортнянский. Пройдет некоторое время, и памятник Шевченко в Российской империи появится: в 1898 году он был возведен на средства банкира, участника «Громады» Алексея Алчевского. Есть, впрочем, мнение, что первый памятник Шевченко был возведен еще в 1881 году в Форте-Александровском в Казахстане, который в настоящее время называется Форт-Шевченко.

«Апостол» украинского национализма Тарас Григорьевич Шевченко мечтал стать русским поэтом и художником. Предметом вожделений для него являлось вхождение в круг признанных представителей русской культуры. Для него, крепостного крестьянина, русская культура означала не иную культурную общность, а принадлежность к элитарному уровню, сопряженному с государственным литературным языком. Украинское, как и орловское или вологодское, воспринималось как народное, диалектное, провинциальное. Русское формировалось как надстоящий над всеми ними уровень цивилизационногосударственный. На этот уровень и мечтал первоначально подняться Шевченко. И идентично он был русским человеком. Тарас Григорьевич вел «Дневник». В отличие от стихотворных произведений, он был предназначен для личного пользования. Так вот «Дневник» апостола украинства велся не на мове, а на «проклятом» русском. Проживал украинский поэт большую часть своей жизни не в любимой Украине, где вполне мог бы поселиться, а в имперской столице — Петербурге. В желании стать русским поэтом Шевченко отговаривали его петербургские покровители, признанные российские литераторы. Он был им интересен не как классический поэт, а именно народной колоритностью и народным же протестом против самодержавия. Петербург в этом смысле и создал апостола украинства.

Смелые изобличения Шевченко царя, царской фамилии и вельмож приобретают другое значение при изучении биографии поэта. Часто он клеймил в стихах тех, кому был обязан по жизни. И не просто клеймил политически, а оскорблял в формате мужицкого сквернословия. Доставалось от Кобзаря и Брюллову, и Жуковскому, и Гоголю, и Вильегорскому, и Владимиру Далю — все они являлись для него царедворцами. А между тем среди обличаемых им так называемых царедворцев были и те, кто принял непосредственное участие в его судьбе, в освобождении из крепостной неволи, в предоставлении права во время солдатской службы ночевать не в общей казарме с солдатами (близость «солдатни» «народного поэта» сильно напрягала). Чувства благодарности к кому-либо Тарас Григорьевич не испытывал. Не испытывал он его и к царской фамилии, хотя было за что. Астрономическую сумму за выкуп Шевченко из крепостного состояния (2500 рублей), назначенную помещиком Павлом Энгельгардтом, внесла императорская фамилия. У помещика были свои резоны. Он вложил средства в обучение Тараса и хотел сделать из него дворового живописца. Деньгами Энгельгардта, внучатого племянника князя Потемкина-Таврического, было не удивить. Он входил в круг богатейших людей Украины. Только в Киевщине в его распоряжении находилось 18 тысяч душ крепостных. Энгельгардт, безусловно, не хотел отпускать Тараса, а потому и назначил за него неподъемную сумму. Ажиотаж вокруг крепостного только укреплял его в понимании, что имеет место особый случай. Петербургские художники и поэты помогли молодому дарованию: Брюллов нарисовал портрет Жуковского, выставленный на аукцион, и деньги от продажи картины должны были пойти на выкуп. Но саму сумму внесла царская семья. Чем отплатил Шевченко? Он бранит императора, к чему Николай I отнесся с иронией. Но ругает бывший крепостной и выкупившую его императрицу, высмеивает ее физические недостатки (в частности, приобретенное после 14 декабря 1825 года — восстания декабристов — нервное трясение головой, худобу ног, что было совсем непристойно).

Вот соответствующий фрагмент из комедии Шевченко «Сон»: