Украинский нацизм. Исторические истоки

Хотя лежачего не бьют,
но отлежаться не дают
ленивому. Тебя же, сука!
и сами мы, и наши внуки —
всем миром люди проклянут!
Не проклянут, а только плюнут
на грудью кормленных щенят,
на твой помет. О мука! Мука!
О скорбь моя, моя печаль!
Пройдешь когда ли? Или псами
цари с министрами-рабами
тебя затравят-загрызут!
Не загрызут! А люди тихо
без всякого лихого лиха
царя на плаху поведут.
(Хоча лежачого й не б’ють,
То і полежать не дають
Ледачому. Тебе ж, о суко!
І ми самі, і наші внуки,
I миром люди прокленуть!
Не прокленуть, а тілько плюнуть
На тих оддоєних щенят,
Що ти щенила. Муко! Муко!
О скорбь моя, моя печаль!
Чи ти минеш коли? Чи псами
Царі з міністрами-рабами
Тебе, о люту, зацькують!
Не зацькують. А люде тихо
Без всякого лихого лиха
Царя до ката поведуть).

Так мог писать только человек не вполне психически здоровый. Фобии апостола украинства пестовались далее его адептами.

Была ли понятной сепаратистская и националистическая направленность произведений Шевченко. Судя по материалам полицейского расследования — вполне. Генерал-адъютант А.Ф. Орлов в связи с расследованием о деятельности Кирилло-Мефодиевского общества сообщал: «Шевченко вместо того, чтоб вечно питать бла-говейные чувства к особам августейшей фамилии, удостоившим выкупить его из крепостного состояния, сочинял стихи на малороссийском языке самого возмутительного содержания. В них он то выражал плач о мнимом порабощении и бедствиях Украины, то возглашал о славе гетманского правления и прежней вольнице казачества, то с невероятною дерзостью изливал клеветы и желчь на особ императорского дома, забывая в них личных своих благодетелей. Сверх того, что все запрещенное увлекает молодость и людей с слабым характером, Шевченко приобрел между друзьями своими славу значительного малороссийского писателя, а потому стихи его вдвойне вредны и опасны. С любимыми стихами в Малороссии могли посеяться и впоследствии укорениться мысли о мнимом блаженстве времен гетманщины, о счастии возвратить эти времена и о возможности Украине существовать в виде отдельного государства»[95].

Судя по этому чрезмерному уважению, которое питали и лично к Шевченко и к его стихотворениям все украйно-славянисты, сначала казалось, что он мог быть если не действующим лицом между ними, то орудием, которым они хотели воспользоваться в своих замыслах. Но, с одной стороны, эти замыслы были не столь важны, как представлялось при первом взгляде, а с другой — и Шевченко начал писать свои возмутительные сочинения еще с 1837 года, когда славянские идеи не занимали киевских ученых. Равно и все дело доказывает, что Шевченко не принадлежал к «Украйно-славянскому обществу» и действовал отдельно, увлекаясь собственной испорченностью. Тем не менее по возмутительному духу и дерзости, выходящей из всяких пределов, он должен быть признаваем одним из важных преступников. То, что Шевченко как человек крепкого телосложения был отдан на службу в солдаты в Оренбургский корпус, являлось рекомендательным заключением в связи с вышеприведенной характеристикой. Он был единственный из проходящих по делу Кирилло-Мефодиевского общества, к кому была применена соответствующая мера наказания. Шевченко выделяли среди других апологетов украинства, имея в виду возможные последствия распространения его стихов.

Пантелеймон Кулиш как-то назвал Тараса Шевченко первым украинским историком. Действительно, в его поэзии есть все, что составит в дальнейшем нарратив украинского исторического мифа. Шевченко воспевает в своих стихах гетманщину. Осуждается Богдан Хмельницкий, прельстившийся союзом с Москвой. Россия и русские обличаются за то, что будто бы отобрали у Украины свободу. Достается также в его стихах полякам и евреям. Степень ксенофобии отдельных произведений Шевченко была столь велика, что даже в советское время, к примеру, поэма «Гайдамаки» подвергалась запрету. Для иллюстрации национализма шевченковской поэзии приведем некоторые примеры.