Украинское движение в Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны. Между Веной, Берлином и Киевом. 1914—1918

Последний довод в Вене воспринимали всерьез[735]. Опасаясь роста ирредентистских настроений среди своих украинцев, власти задумались об уступках. В апреле 1917 года кабинет удовлетворил одно из давних требований УПП – ликвидировать лагерь Талергоф[736]. Но украинским кругам этого было недостаточно: как выражался Василько, «Австрия уже просто не успевает за событиями»[737]. Впрочем, украинские политики, несмотря на единство в лозунгах, не могли выработать единую тактику взаимодействия с правительством: как писал один из них в дневнике, лидеры УПП «только среди нас такие резкие, а перед властями даже не знают, чего хотят»[738]. В. Панейко предлагал установить контакт с украинскими политиками из России и сформулировать общую повестку для предстоящей мирной конференции[739]. Социал-демократы собирались солидаризироваться с соплеменниками на социал-демократической конференции, которая должна была состояться в Стокгольме[740].

Резким демонстративным шагом украинских политиков было консолидированное решение не ехать в Краков на торжества по случаю визита Карла I. Членов УПП поставили перед фактом, что им предстоит встретиться с императором именно в Кракове, а украинскую депутацию монарху представит министр по делам Галиции М. Бобжиньский. На встрече с министром-президентом политики пояснили, что в польский Краков и под руководством поляка Бобжиньского к императору они не поедут[741]. В итоге на торжествах присутствовали лишь те украинцы, которые занимали посты в галицийской администрации[742]. Уже после визита Карла I «Українське слово» подчеркнуло, что столица Галиции – не Краков, а Львов, «место, где украинцы – дома и где они на своей земле могут приветствовать монарха»[743]. Цензура не допустила этот фрагмент к печати. Польский политик В.Л. Яворский отмечал в дневнике, что монарх остался недоволен демаршем украинцев и это сыграло на руку полякам[744]. 21 мая 1917 года Карл I встретился с украинскими депутатами рейхсрата отдельно. На вопрос императора, как обстоят дела в их округах, политики ответили, что население обеспокоено стремлением поляков к автономизации Галиции, а также упомянули о полонизации на оккупированных землях российской Украины. Карл абстрактно заметил, что «украинское население достигнет своих прав»[745].

Накануне возобновления заседаний рейхсрата, намеченного на конец мая 1917 года, члены УПП сошлись в том, что с парламентской трибуны нужно отметить противоречие между принципом самоопределения и свободы народов и отношением Вены к украинцам[746]. 30 мая, в день открытия парламентской сессии, Е. Петрушевич во всеуслышание заявил, что украинский народ будет защищать каждый клочок своей земли от «польской экспансии», и подчеркнул, что эту позицию разделяют российские украинцы – «на страже своей западной границы встанет весь украинский народ»[747]. В тот же день УПП потребовало от властей отказаться от автономизации Галиции и присоединения к польским землям Холмщины, Подляшья и Волыни, и снова с акцентом на солидарности австрийских и российских украинцев[748]. 14 июня, узнав от Чернина, что наместником Галиции станет поляк М. Бобжиньский, Василько спрогнозировал ему, что это негативно воспримут российские украинцы[749].

После революции в России тон украинских газет стал заметно смелее. «Українське слово» открыто заявляло, что «если были у нас какие-то надежды на венских или берлинских «опекунов» и «приятелей», то они сегодня относятся к сфере легенд»[750]. Орган УПП резко критиковал австрийские правящие круги, выступал за «основательное переустройство монархии по национальному принципу»[751], призывал украинские организации в Галиции активнее протестовать против расширения автономии края[752]. Поскольку цензурным ведомством в Галиции руководили поляки, это было во многом рассчитано на них. Разумеется, даже в самых жестких заявлениях австрийские украинские политики подстраховывались: если критиковались центральные власти, то речь шла только о высшей бюрократии, министрах, правительстве, но не об императоре; если озвучивалось требование полной независимости всех украинских земель, то только с оговоркой, что альтернативой может быть и «автономия в границах существующих государств».