Украинское движение в Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны. Между Веной, Берлином и Киевом. 1914—1918

С помощью Романчука противники курса УПП хотели добиться включения в орган буковинских депутатов во главе с Н. Василько, от чего большинство членов УПП наотрез отказывались. Прикованный к постели Е. Олесницкий пытался переубедить Романчука с помощью вернувшегося из ссылки Андрея Шептицкого. В письме иерарху неизлечимо больной политик жаловался, что консолидации всех партий «по чисто личным причинам» противостоит «группа, состоящая из 6 лиц», то есть оппозиция в УНДП. Олесницкий писал, что исправить положение может только Романчук, но смутьяны мешают ему, а он, митрополит, сможет стать «противовесом, на который мог бы этот наш заслуженный лидер опереться»[781]. Повлиять на своего однопартийца Романчука Олесницкий пытался и через лидеров ячеек УНДП на местах. В письмах главе УПП единомышленники Олесницкого призывали не поддерживать «банду ярмарочных ораторов и агитаторов», которые «с легким сердцем, избавившись от высшей ответственности перед народом, поднимают теперь никому не нужную борьбу личных амбиций»[782]. 28 сентября 1917 года Романчук, устав от давления с двух сторон, передал полномочия главы УПП Е. Петрушевичу[783].

В попытках убедить УПП объединиться с буковинцами противоположный лагерь апеллировал к общественному мнению. «Діло» писало, что причина нежелания действовать сообща кроется в личных амбициях членов УПП[784]. «Свобода» опубликовала письмо некоего солдата, который от лица военнослужащих-украинцев осуждал противоречия в УПП и призывал всех украинских парламентариев объединиться[785]. «Українське слово» в ответ обвинило Левицкого и Василько в желании вернуть себе былую монополию[786]. Категорический отказ объединяться с буковинцами в УПП мотивировали опасением, что те не встанут в оппозицию правительству и не усилят, а ослабят общую позицию[787].

Новое обострение внутренних противоречий в украинском политикуме во многом повторяло ситуацию конца 1914 – начала 1915 года. Позиция сторон по Галиции была единой – раздел и создание украинской автономной провинции. Оппозиция из УНДП, перехватившая у К. Левицкого и его сторонников формальное руководство украинской политикой, пыталась «добить» пошатнувшийся авторитет Василько. При этом она избегала резких движений в сторону властей, в чьих интересах он действовал, и в целом снизила накал своей риторики в отношении Вены. НК УНДП во главе с Левицким, наоборот, перестроился на более радикальные рельсы и стал критиковать УПП за чрезмерную лояльность. В этом смысле два лагеря поменялись ролями – более лоялистски вели себя те, кто возглавлял украинскую политику и формально представлял украинцев перед властями.

4.2. Украинское движение в Австро-Венгрии и переговоры в Брест-Литовске

5 – 6 ноября 1917 года на австро-германской конференции в Берлине обсуждалось будущее Польши. Накануне в столице Германии побывал министр иностранных дел О. Чернин. В газеты просочились слухи, что он обсуждал с новым рейхсканцлером Г. фон Гертлингом и главой МИД Германии Р. фон Кюльманом и вопрос о создании Польского королевства в личной унии с Австро-Венгрией, в состав которого войдет вся Галиция. Венскому информатору польского ГКН реакция украинских кругов на эти слухи показалась слишком спокойной: «Создавалось впечатление, будто они располагали какими-то обещаниями со стороны правительства по вопросу Восточной Галиции»[788].

Отклик украинской печати говорит об обратном. Газеты заговорили о самоопределении народов и мире без аннексий и предрекли протесты против передачи Восточной Галиции «извечным врагам украинства»[789]. Василько отметил, что, если заявления венских и берлинских газет соответствуют действительности, австрийским украинцам и впрямь остается надеяться лишь на помощь Антанты на будущих мирных переговорах[790]. Сам он, обращаясь 10 ноября к украинским депутатам-буковинцам, уверял, что договоренности по вопросу о присоединении Восточной Галиции к Польскому королевству не достигнуто и у австрийских украинцев «нет никаких причин… австрийскую ориентацию повесить на гвоздь»[791]. «Українське слово» язвило, что в преддверии 5 ноября 1916 года Василько говорил то же самое[792].