Украинское движение в Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны. Между Веной, Берлином и Киевом. 1914—1918

29 апреля 1918 года в Киеве произошел переворот: бывший царский генерал Павел Скоропадский, потомок старинного казачьего рода, был провозглашен гетманом Украины. По словам К Левицкого, когда телеграмма с этим известием пришла в редакцию газеты «Діло», они с коллегами задались вопросом – не конец ли это украинской государственности?[937] Это не было единственной проблемой – приход гетмана к власти не учитывал позиции Австро-Венгрии и, по сути, ставил ее перед свершившимся фактом. Первые несколько дней «Діло» воздерживалось от оценок произошедшего[938], но 4 мая заместитель редактора газеты М. Лозинский обрушился с критикой на Германию, развязавшую конфликт между «немецкими интересами» и «украинскими правами»[939]. На следующий день Лозинский назвал Скоропадского «бывшим царским слугой» и обвинил его в опоре на «элементы, которые хотят восстановления царской России»[940]. 11 мая НК УНДП осудил переворот, заключив, что власть должна принадлежать Раде и Германия «беспримерным образом вмешалась вооруженной силой во внутренние дела Украинской народной республики и нарушила свои обязательства, принятые Брестским договором, нарушила государственный суверенитет Украины и глубоко оскорбила весь украинский народ»[941]. Единого мнения о произошедшем у членов НК не было, что позволяло Лозинскому действовать по своему усмотрению. Критика гетмана из уст газеты «Діло» не утихала два месяца, пока из Швейцарии не вернулся В. Панейко и не переориентировал издание на поддержку Скоропадского[942]. Панейко считал, что гетман наведет порядок в украинском государстве, а Лозинский своими статьями только «баламутит головы»[943]. Сам гетман относился к галицийским украинцам настороженно и избегал конфронтации: близкий к гетманским властям В.И. Вернадский отмечал в дневнике, что Скоропадский и его окружение «опасаются галичан» и «боятся их австрийской ориентации»[944].

Газета «Буковина», подконтрольная Василько, встретила киевский переворот со «спокойствием и удовлетворением», одобрив приход к власти «элементов, более умеренных с социальной точки зрения, зато более радикальных с национальной точки зрения»[945]. Но главным адвокатом гетмана среди украинцев Австро-Венгрии был Л. Цегельский. При Скоропадском он не раз приезжал в Киев. Впечатления от первой поездки летом 1918 года политик изложил в передовицах нескольких номеров газеты «Українське слово». Цегельский уверял читателей, что Скоропадский – искренний сторонник независимости, просто ему не хватает компетентных советников[946]. Защищали Скоропадского и консервативные круги, близкие кА. Барвинскому, рупором которых весной 1918 года стала газета «Видродження». И. Свенцицкий писал, что для украинцев не важно, какой на Украине режим, – «важна должна быть сама суть: независимость»[947]. Б. Барвинский сравнивал Скоропадского с Мазепой, к которому в свое время опрометчиво не прислушались многие казаки[948].

Министр иностранных дел И. Буриан, убежденный сторонник аннулирования тайного протокола о разделе Галиции, в конце концов решил действовать в этом направлении, хотя в Берлине намерение аннулировать протокол не одобрили. В начале июля австро-венгерский посол в Киеве И. Форгач дал гетману понять, что любая критика аннулирования соглашения с его стороны будет расцениваться как вмешательство во внутренние дела Австро-Венгрии и в дискуссиях о Галиции можно поставить точку. Скоропадскому пришлось согласиться. 16 июля, после непродолжительных австро-германских переговоров, украинский экземпляр протокола был уничтожен в Берлине[949].

После 20 июля, почувствовав неладное, украинская пресса стала открыто писать о тайном соглашении о разделе Галиции и создании коронного края[950]. Известие об аннулировании протокола вызвало шквал возмущения. «Діло» писало, что Скоропадский распорядился тайным соглашением как своим личным имуществом[951], а «Буковина» называла гетмана самозванцем и предателем, обещая ему всенародное проклятие[952]. Н. Василько сказал украинскому посланнику в Вене, что не остановит кампании против Скоропадского, пока не удостоверится, что тот не отказывался от тайного соглашения[953]. «Буковина» подчеркивала, что Василько с самого начала не доверял Скоропадскому и полностью доверял Чернину, в отличие от «тех украинских кругов, которые теперь открыто встали на стороне гетмана, а в свое время боролись с гр. Черниным и всеми теми, кто ему доверял»[954].