Украинское солнце

Уже было восемь часов вечера, когда братья проходили через центральный парк. Миновав его, они дошли до здания с большими колонами, истинное предназначение которого, несмотря на то, что многие прожили здесь много лет, мало кто знал. После него братья сразу свернули во дворы. Местные улочки встретили их тишиной и прохладой. Повсюду было зелено. Из-за угла дома вывернула компания девушек, оставившая за собой шлейф духов и умиленную улыбку на лице Глеба. Братья завернули за угол, к дому подруги Анастасии Павловны, располагающемуся напротив «хрущевок». Уже через пять минут братья сидели в зале, любопытно осматриваясь по сторонам. Завязался безынтересный разговор с вопросами о поездке Анастасии Павловны, отвечая на которые приходилось врать. Напоить гостей чаем никто и не подумал, да и сами братья не заметили этого и лишь любезно отвечали на расспросы хозяйки дома, добродушно улыбаясь. В какой-то момент Влада одолело дикое волнение. Надо было радоваться звонку матери, а он переживал. В ожидании подкрадывались и сомнения: «А вдруг мать ошиблась со временем? И по какому времени она вообще живет? Вдруг она сама запуталась с часовыми поясами и не позвонит?» На экране включенного телевизора появилась заставка с циферблатом часов российской программы «Время». Время… Все сомнения развеялись, когда ровно в девять часов зазвонил телефон. Глеб почти вырвал трубку из рук хозяйки, и минуты потекли, как назло, очень быстро. И, как назло, он забыл, с каких слов собирался начинать, и начал с примитивных фраз: «Ну как ты там, мама?..» Наступила пауза. Даже как-то стыдно стало. Как будто нечего было сказать и нечего спросить. Минуты дороги. Но, о Боже, дай собраться с мыслями! Впоследствии Глеб только и мог вспомнить произнесенные матерью слова, своих слов он и не вспомнит: «Я пока здесь остаюсь! Дай Влада!»

– Мама! – не успев ничего более вымолвить, тут же зарыдал в трубку Влад. Мать пыталась его успокоить, хотя и сама плакала. В какой-то момент Владу стало неловко, что подумает эта женщина, к которой они пришли, видя его плачущим? Но остановиться он не мог. На все расспросы матери он молчал, всхлипывая в трубку. Подступавшие к горлу слезы душили.

– Пока!..

Вот и все! Словно и не было разговора… А стало еще тяжелее…

Братья почти молча собрались и также почти молча ушли.

Так получилось, что домой их подвез сосед. В салоне машины на двоих они пили «Пепси». Когда же на дне бутылки осталось совсем немножко газировки, Глеб намеренно не дал Владу допить.

– Глеб, а почему ты до конца не стал пить? – спросил Влад уже дома.

– Чтобы наш сосед не подумал, что мы собираемся эту бутылку сдавать! Допив все до конца, нам пришлось бы ее при соседе выкинуть, а так мы унесли ее с собой.

24

Самолета след –

Снова чиркнул спичкой.

На ночь оставляю свет –

Все не оставит меня детская привычка.

В начале июля после долгой и тяжелой работы Михаил Евгеньевич вернулся домой. Приехал он уставший и немного постаревший. Нельзя сказать, что ему не хватало бодрости духа, нельзя сказать, что каждый раз он возвращался совсем без сил. Напротив, ему всегда удавалось сохранять приподнятое настроение. Да, он уставал от непосильного труда, но не настолько, чтобы жаловаться – просто не привык плакаться. Ему достаточно было увидеть при встрече неподдельную радость своих сыновей, чтобы мысленно перестроиться и зарядиться позитивом. В такие трогательные моменты он осознавал, что не зря сам себя уговаривал ехать домой.