Укромный уголок

Я наклоняюсь, чтобы подобрать полотенце, и набрасываю его на голову Землянички по примеру той женщины, укутавшей маленького сына.

Я о тебе позабочусь…

Земляничка тыкается носиком мне в плечо… а в следующую секунду у меня на руках уже опять моя девочка, моя Аврелия, и я бегу к машине, оставив за спиной праздничный торт и подарки на день ее рождения, а потом я оказываюсь в больничной палате, беспомощная и перепуганная. Я заново переживаю тот страшный, мучительный момент, когда ее глаза расширились от страха, потому что она потеряла надежду, потому что поняла, что мамочка ее не спасет. Я снова вижу, как она безвольно лежит на руках врача; много лет назад на моих руках точно так же безвольно лежала мама. Я вижу, как у моей девочки закатываются глаза, сереет кожа, и понимаю, что я ее подвела.

Больше не подведу.

— Все хорошо, милая, — говорю я, вдыхая нежный запах Аврелии. — Все будет хорошо. Мамочка здесь.

Я бегу к ресторану, разрывая плечами упругий поток ветра. В помещении нет места — оно битком набито мокрыми, гомонящими туристами. Я пытаюсь пробиться внутрь, но никто не может подвинуться. Тогда я бегу обратно.

У ступенек лестницы валяется потерянный кем-то лиловый зонт, и я подбираю его с земли. Передвинув Аврелию на бедро и обняв ее одной рукой, второй я открываю этот зонт и выставляю его перед нами, как щит от ветра.

Я бегу вверх по ступенькам, на набережную. Отвожу зонт в сторону и осматриваюсь на местности. Град прекратился, и дождь слегка утих, но вода бурными потоками льется по плитам, по сточным канавкам. Я ищу за пеленой дождя огни проезжающих машин и вздрагиваю, когда прямо перед нами ударяет молния, озаряя светом всю дорогу.

Раздается чудовищный грохот и треск — у меня от этих оглушительных звуков перехватывает дыхание.

Я шарахаюсь назад, а треск превращается в рев, и вот уже весь мир залит ослепительным оранжевым светом. Аврелия визжит, а мне на одно страшное мгновение кажется, что набережная раскололась прямо у меня под ногами. Я слышу громкие крики и шум, как будто что-то огромное рвется и разламывается. Земля трясется, но она не треснула, мы не падаем. Новый порыв ветра оказывается на удивление горячим — я чувствую на своей коже холодные капли и жар одновременно. В воздухе кружат алые искры, жалобно шипят, падая на мокрый бетон.