Укрощение дьявола

Какой бы роскошной не была его квартира, притягательная сила ее общего великолепия иссякла, Сара больше не хотела ни находиться в ней, ни быть хозяйкой этих королевских апартаментов. Она хотела только одного — вернуться к себе домой, в родительский дом, ставший таким дорогим после всех переживаний. И это желание не было омрачено неизбежной встречей с братом и его женой. Сара не испытывала больше к ним злобы и презрения, наконец она поняла, что именно мешало ей принять их такими, какие они есть. Она и дальше готова мириться с их присутствием, лишь бы они не мешали ей обрести полное уединение в доме, который она любила. И все-таки какое это было прекрасное время, когда она жила с Вилли! Она всеми силами старалась понравиться ему и наслаждалась красивой жизнью в доме его, располагающая обстановка которого удовлетворяла ее тонкий художественный вкус. Вернувшись с острова, Сара не без горечи поняла: как снег весной ее надежды растаяли в воздухе. За три месяца она ничего не добилась, домогательства пошли прахом в безнадежном для нее деле. Но поражение не было сокрушительным, ведь она может поставить себе в заслугу, что вела игру, в которую вовлекла самого дьявола. И все-таки какое-то смутное, не осознанное чувство тяготило ее и не давало покоя. Не было ничего противоестественного в том, что она пленилась Вельзевулом и пыталась его соблазнить. Она исполнилась сего рвения — не только потому, что была увлечена мужчиной, которого считала лучшим, но и потому, что внушила себе самой, что достойна его. Сара почти требовала исключительности. Она одна, единственная достойна любви Вельзевула. Никаких соперниц! Они оба любили Голливуд, музыку, литературу, оперу, путешествия и Сара полагала, что взаимный интерес ко всему этому и будет той силой, которая бросит их друг другу в объятия. Весной Вельзевул собирался поехать в Португалию и предложил Саре поехать с ним, на что она, не раздумывая, дала свое согласие. Говоря о великолепной архитектуре Лиссабона, он сказал справедливые слова: «Мало кто, путешествуя по миру, задумывался о том, что лучшая часть человечества, которую составляли аристократы, дворяне, духовенство, увенчали свое процветание строительством красивейших зданий, будь то дворцы, замки или церкви».

— До сих пор я не могу понять откуда архитекторы, художники, композиторы, поэты черпают свои идеи и как приходит к ним вдохновение. В этом есть тайна?

— Несомненно. Я тоже задавался вопросом, почему получается так, что один-единственный человек становится выразителем идеи, которую в разных странах, независимо друг от друга, вынашивали сотни людей. Такими людьми в науке были Тесла и Т. Эдиссон, в литературе Э. По, Байрон, в музыке Моцарт, Бах, Бетховен, в живописи Элвгрен, Н. Рокуэлл и многие другие. Эти выдающиеся люди рождались, чтобы подвести великий итог и часто за это они платили собственной жизнью.

Разумеется, по возвращении Сара не допускала вероятия того, что они с Вельзевулом поедут в Португалию. Все шло к тому, чтобы они расстались. Но за Сарой было еще одно желание и обещание разоблачить Вельзевула, открыв его тайну. Но все это мало трогало Сару, она трепетала от радости, когда вернулась в Нью-Йорк. Никакие воспоминания прошлого не могли омрачить радости настоящего! Она была взволнована до слез. Сколько замечательных мест было в этом великом городе. Сара была охвачена нетерпением увидеть их снова.

— О, Вилли, что ты наделал!

— Что я сделал?

— Ты плюнул мне в душу!

Вельзевул даже растерялся от такой по-женски бессмысленной жалобы.

— Когда я с тобой, я не вижу в тебе дьявола и люблю человека, — сказала она.

— Я ограничен своей природой и следую ей, потому что иначе не могу.

— Ты ужаснее Сталина и безумнее Гитлера.

— Гитлера и Сталина считают большими злодеями. Я воздержусь от того, чтобы дать каждому характеристику, но скажу, что у обоих были хорошие идеи.

— Как тебе только в голову пришло отправить меня на муки! Тебе что заняться было не чем? Лучше писал бы стихи. У тебя есть чувство ритма и богатое воображение.

— Этого мало бывает. Шлегель в совершенстве владел метрикой, но большим поэтом не стал.

— Нет, не могу больше, — простонала Сара. — Твоя эрудиция меня подавляет.

— Тогда не спорь со мной.

— Ты уже большой мальчик. Пора меняться! Есть много вещей, чему ты мог бы научиться.

— А ты научилась держать в узде свои чувства?

— Вот, опять. Опять ты заставляешь меня оправдываться! Совести у тебя нету, а еще человеком притворяешься!

— А ты много знаешь людей с совестью? У тебя самой ее нет! Ты спокойно смотрела на меня измотанного бессонницей и ничего не делала.

— А почему ты не спал?

— Мог ли я спать, когда у меня под матрасом Библия? На твоем месте я бы не упустил случая помолчать. Ты совсем не та женщина, которую я привел в свой дом.

— Мне это уже надоело, как многое другое, что я терплю.

— Я тебя не держу, уходи.

— Что ж, мое решение будет вынужденным.

— Ты когда-нибудь тяготилась самой собою?

Сара ничего не ответила.

— Я хотел бы, чтобы мы расстались по обоюдному согласию.