Укрощение повседневности: нормы и практики Нового времени

В статье, посвященной фильму «Романовы. Венценосная семья», О. Кинский отмечает, что этот фильм разительно отличается от советского биографического фильма, который был «чрезмерно политизирован, а изображение частной жизни редуцировал до предела»[603]. Именно частной жизни Романовых, их семейному досугу, посвящена большая часть фильма Г. Панфилова. Романовы представлены на экране как обычная семья интеллигентов, членам которой присущи как достоинства, так и недостатки. Даже невыразительная игра актеров и отсутствие специальных кинематографических эффектов работает, по мнению О. Кинского, на образ гипертрофированной «человечности» царской семьи.

Почему такой образ монархии в 2000 году оказывается одинаково привлекательным как для аудитории, так и для только что сменившейся российской власти? О. Кинский дает этому два объяснения. Во-первых, это связано с тем, что российское общество в 2000‐е годы стремится дистанцироваться от политики, подменяя политические темы семейными и «родовыми» ценностями. О подобном дистанцировании писал в середине 2000‐х и Б. В. Дубин, говоря о переключении общества на «частную жизнь» на фоне ослабления государственного контроля: «В такой ситуации люди забыли и думать о том, чтобы спрашивать с власти какую-то ответственность: не „достает“, и ладно. Я думаю, кроме всего прочего, что такова одна из составляющих представления россиян о свободе»[604].

Именно поэтому в экранном представлении монархии преобладают символические категории, а за историческую достоверность отвечают элементы реконструкции культуры повседневности: «монархическая идея вообще потеряла свою политическую актуальность, она почти до конца очищена от историко-политических реалий, остались лишь знаки – моральные („человеческая“, „благородная“) и эстетические („красивая“)»[605].

Во-вторых, такое обращение к частной жизни монаршей семьи и культуре повседневности начала XX века не ведет к усложнению, углублению и вариативности исторических репрезентаций, а лишь сигнализирует о смене идеологических дискурсов: «Путин и его команда использовали весь фестиваль (в том числе и фильм Панфилова) для укрепления собственной власти путем ее легитимации через выстраивание преемственных связей с прошлым – советским (наследуя традиции ММКФ) и дореволюционным (восхваляя русских монархов), а также подавая себя как государственных меценатов, опекающих искусство и способствующих его расцвету»[606]. Обратившись к концепции «двух тел короля», предложенной Э. Канторовичем, можно сделать вывод, что логика сценария предполагает безусловное превосходство «политического тела над телом природным»[607]. Рассказ о жизни Романовых выполнен в жанре «жития мучеников», сфокусирован на страданиях, предшествовавших кончине будущих страстотерпцев.

О том, что история династии Романовых становится в 2000‐е годы популярным медийным сюжетом, свидетельствует и появление многосерийных документальных проектов, посвященных истории российской монархии. Так, в 2000 году начинает выходить сериал «Российская империя» (2000–2003)[608], созданный большим коллективом сценаристов и режиссеров, но ассоциирующийся прежде всего с ведущим – Леонидом Парфеновым, который является также одним из авторов сценария. Этот сериал – попытка создать документальный исторический проект с использованием самых современных для российского телевидения 2000 года технологических средств. Он содержал как реконструкцию исторических событий с помощью документов и работ профессиональных историков, так и актуализацию истории: ведущий путешествует по местам, где происходили важные для российской монархии события, и зритель может увидеть, как эти места выглядят сегодня. Этот проект является важным шагом в направлении формирования публичной истории в России, хотя проблемы «лубочности» и победы журналистского стиля над научной реконструкцией коснулись его в полной мере. При этом в отличие от фильма «Романовы. Венценосная семья», вышедшего в том же 2000 году, частная жизнь монархов, которой уделено достаточно много внимания и в сериале Л. Парфенова, в последнем полностью деидеологизирована, служит лишь средством сделать повествование более увлекательным для зрителя.

Далее, пропустив несколько лет, обратимся к проекту, который, по нашему мнению, открывает новый этап истории Романовых в новейших российских медиа. В честь 400-летия восшествия на престол первого представителя династии Романовых, царя Михаила Федоровича, в нескольких российских городах – Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде и некоторых других – прошли конференции и выставки, посвященные истории царской династии. Несмотря на то что, по оценке некоторых СМИ[609], торжества носили скромный, даже камерный характер, они стали важными символическими вехами в легитимации истории российской монархии и включении ее в современную «официальную» историю.