Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

Катце открыл дверь и взял у посыльного большую коробку. Мальчик выглядел необычайно юным для пета, особенно для того, чтобы доставлять товары по поручению хозяина. Только старшим петам доверялись подобные задания.

— Кто тебя сюда привез? — спросил Катце.

— Хозяин Омаки, — ответил парнишка с очаровательной улыбкой и широко распахнутыми глазами.

Фурнитур усмехнулся. Омаки Ган, этот безнадежный извращенец, без сомнения, хотел похвастаться своим маленьким петом — на взгляд Катце, слишком уж маленьким.

— И как тебе живется в «Башне Усмирения»? — поинтересовался он.

— Здорово! — живо отозвался мальчик. — Омаки сделал для меня горку, я скатываюсь вниз, потом поднимаюсь и снова скатываюсь, и опять, и опять!

— Ясно, — с улыбкой ответил Катце. Интересно, в какие еще игрушки играет милый маленький пет Омаки? — А как тебя зовут?

— Аки.

— Ты сможешь сам найти дорогу обратно, Аки?

— Д-да, — неуверенно отозвался пет.

— Повернись-ка. Видишь лифт — вон там?

— Ага! — Мальчишка просиял, от его улыбки захватывало дух. — Пока!

— Пока!

Покачав головой, Катце внес коробку в пентхаус и поставил на барную стойку, гадая, что может быть внутри. Он улыбнулся: легко себе представить, чего напихал туда Омаки...


Вернувшись, Ясон тут же заметил коробку, но до поры решил ее не открывать.

— Вина, Ясон? — предложил Катце и немедленно направился к бару.

— Да. Ну, что… без нее не обошлось? — спросил блонди, кивнув на усмирительную трость.

— Боюсь, что да.

— Вот как! — Хозяин не сдержал улыбку. — Что, Рики?

— Оба.

От удивления блонди хмыкнул.

— И как Энью вытерпел?

— С трудом. Он такой неженка, этот пет. Сомневаюсь, что его вообще когда-нибудь наказывали.

— Что же они учинили?

— Носились по пентхаусу, разбили лампу.

Блонди с улыбкой кивнул: эта сцена так и встала у него перед глазами.

— А с Ксианом ты связался?

Катце передал хозяину бокал с вином.

— Да. Он сказал, Джутиан будет готов послезавтра. Хозяин сам его приведет. И еще… я побрызгал Рики акселератором.

— Связывать пришлось?

— Пришлось. Сотрудничать добровольно он отказался.

— Так я и думал.

Катце с беспокойством переступил с ноги на ногу.

— Так… могу я теперь поехать в больницу?

— Конечно, можешь. Будь дома к девяти.

— Спасибо, Ясон! — С легким поклоном фурнитур без промедления направился к двери.

Едва ступив за порог, он чуть ли не бегом бросился к лифту и спустился вниз, проклиная его про себя за медлительность. Выскочив из лифта, он помчался к своей машине, припаркованной на VIP-стоянке бок о бок со сверкающим Ясоновым аэромобилем, дрожащими от нетерпения пальцами ввел код и, с визгом рванув с места, понесся к «Танагура Медикал», доводя до бешенства всех встречных и поперечных водителей.

У больницы Катце внаглую нарушил правила парковки, зная, что с идентификационным кодом Ясона никто не посмеет к нему цепляться. Ворвавшись внутрь, он направился в палату Дэрила, не обращая ни малейшего внимания на дежурную медсестру.

Дэрил был в сознании, и при виде любовника лицо его осветилось самой прекрасной улыбкой, какую Катце только видел в своей жизни.

— Привет, любовь моя! — негромко сказал он, медленно подходя ближе.

— Привет!

— Еще болит?

— Немного, — признался Дэрил. — Хорошо, что ты пришел. Есть тут одна медсестра… просто мегера.

Катце засмеялся.

— Такая, с синей волоснёй и прямая, словно кол проглотила?

— В точку. Она самая.

В этот момент сама Леди Синяя Голова нарисовалась в дверях, уперев руку в бок.

— Это больница, молодой человек! Здесь вам не цирк, чтобы носиться очертя голову.

— Приношу свои извинения. Господин Ясон очень интересуется состоянием своего фурнитура.

Медсестра презрительно фыркнула — имя Ясона Минка явно не произвело на нее должного впечатления. И всё же она была не настолько глупа, чтобы в открытую оскорблять главного благотворителя клиники, поэтому молча повернулась на каблуках и вышла, недовольно сморщив нос.

Дэрил хихикнул.

— Здесь не цирк, чтобы носиться очертя голову? С каких это пор по цирку носятся?

Катце засмеялся. Он был безмерно рад видеть любимого в прекрасном расположении духа.

— Ну, может, и носятся — скажем, если у них тигры из клетки сбегут…

Он растопырил пальцы и зашипел, изображая разъяренного хищника, затем наклонился и нежно поцеловал Дэрила в губы. Тот ответил на поцелуй, его горячий язык скользнул в рот любовника, и они долго еще так изливали друг другу свои чувства, празднуя долгожданное воссоединение после всех выпавших на их долю мытарств.

— Ох, любовь моя… Я так за тебя волновался, — простонал Катце. — Думал, с ума от беспокойства сойду.

— А я так по тебе скучал!

— Эй, дружок! — Катце нажал пальцем на кончик носа любовника — словно кнопку надавил. — Скоро мы будем жить вместе!

Дэрил широко улыбнулся.

— Знаю. Даже… трудно поверить.

Катце покачал головой.

— Мне тоже. Хотя я понимаю, чего добивается Ясон — ты же просто компьютерный гений!

— Он сказал, сначала я должен обучить нового фурнитура.

— Я начну за тебя. Это Джутиан, бывший пет Ксиана Сами.

— Тот, которого выпороли? Его что, модифицируют?

— Уже. И как раз сегодня. Послезавтра он появится в пентхаусе.

— И ты будешь его обучать?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство