Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

— Я не мальчик! — фыркнул пет. — И ты не должен наказывать меня как ребенка. Обращайся со мной как с мужчиной!

— Я буду обращаться с тобой так, как моя душа пожелает, — ответил Ясон, положив ему на ягодицы лопатку. — Ты злоупотребил предложением, которое я сделал тебе от чистого сердца. И теперь настал час расплаты. Да, на всякий случай, уточню: никому ни звука о том, что сегодня произошло. Всё ясно?

— Давай уже, не тяни, — пробормотал Рики.

— Ты будешь ждать столько, сколько потребуется. И попридержи язык, а то сам же потом пожалеешь.

— Эй, совсем не обязательно так сжимать мои руки!

Однако Ясон, напротив, сдавил запястья пета еще крепче — он подозревал, что во время порки удержать монгрела на месте будет нелегко. Блонди твердо вознамерился задать Рики такую трепку, какой тот еще в жизни не получал. Ясон не просто хотел выместить на нем свой гнев. Ему необходимо было укрепить пошатнувшийся авторитет и сделать это именно здесь, в главном зале, чтобы все домочадцы и гости пентхауса могли это видеть и слышать.

Блонди устроил монгрела поудобнее. Он чувствовал, как Рики пробирает мелкая дрожь, и улыбался, довольный, что не утратил способность внушать гордому полукровке страх.

Востан с азартом поднял бровь — ему нравилось, как Ясон умело нагнетал напряжение, прежде чем начать. Блонди покрутил в руке лопатку, словно пытаясь найти самый удобный хват. Он намеренно приберегал эти шорты и лопатку как раз для такого случая, когда Рики потребуется хорошенько отшлепать. Вот и выдался прекрасный повод опробовать новый воспитательный костюм — еще много часов пету придется краснеть от стыда, когда все кому не лень будут созерцать его битый зад.

— Ну что ж, Рики, ты сам знаешь, за что сейчас будешь наказан. Я уверен, когда ты делал то, что делал, ты прекрасно понимал, что за этим воспоследует. Принимая во внимание тяжесть совершенного тобой проступка, я не думаю, что у тебя найдутся основания обвинять меня в несправедливости или жестокости. Ты, безусловно, осознаешь, что содеянное тобой заслуживает самой суровой кары. Ты просто не мог не знать, чем всё это для тебя обернется, и я не намерен тебя разочаровывать. Поэтому, если в последующие несколько минут ты испытаешь крайне неприятные ощущения — а я не сомневаюсь, что так и будет, — помни о том, что сам, своими собственными руками, вырыл себе яму. После того, как сегодня ты воткнул нож мне в спину, впредь я подумаю дважды, прежде чем довериться тебе вновь. Ты поднял знамя мятежа, злоупотребил моим благорасположением и сейчас, мой наглый маленький пет, ты за это ответишь.

— Но я только…

— Молчать! — рявкнул Ясон и опустил лопатку на ягодицы Рики.

Оглушительный шлепок заставил вздрогнуть Тому, который пытался под шумок улизнуть из зала — от всех этих разговоров о наказаниях его слегка мутило.

— А-а-а! — завопил Рики, мгновенно позабыв про свое решение при очередной порке впечатлить хозяина чудесами стойкости.

Блонди улыбнулся и занес лопатку для следующего удара. Ягодицы монгрела покраснели, а его отчаянные крики не оставляли сомнения в эффективности воспитательных мер.

— Звук получается весьма устрашающий, — оценил командор. Он раздвинул бедра и принялся в открытую ласкать себя, обводя большим пальцем растущий бугорок.

— Да, как раз то, что нужно! — согласился Ясон.

Шлеп!

Лопатка снова встретилась с ягодицами пета.

— Ёж твою в корень! Больно, просто офигеть! — заголосил Рики, пытаясь вывернуться и удрать.

Впервые за долгое время Ясон громко расхохотался.

— Ты это зря, пет. Ты получил всего лишь три удара. Мы только начали. После того, как я закончу, сидеть тебе еще долго не придется.

Шлеп!

— Бля! Сдохни, Ясон!

Шлеп!

— Выражайся культурно, пет.

— Ай! Вот дерьмище!

Ясон положил лопатку на ярко-красные ягодицы монгрела и выдержал зловещую паузу.

— Ну, полагаю, я достаточно тебя разогрел. Теперь пора приступить к настоящему наказанию.

— Что?! Да брось! И так уже вся задница горит, — запричитал Рики, гадая, какие еще ужасы ждут его впереди.

Ясон помолчал, кривя губы, словно пытался удержаться от смеха.

— Пет, — прошептал он наконец, — неужели ты думал, что такими жалкими шлепками всё и ограничится? Ну, тогда тебя ждет маленький сюрприз. Я пока только опробовал лопатку, чтобы убедиться, что она не сломается, когда я возьмусь за тебя всерьез.

— Ха-ха! Обхохочешься! — буркнул Рики и попытался извернуться, чтобы бросить на хозяина разъяренный взгляд. — Либо отпусти меня, либо давай уже покончим с этим. Засранец!

Командор с восторгом наблюдал за этим обменом любезностями, его восхищали и садистские игры Ясона, и потоки трущобной брани, которые щедро выливал на хозяина безбашенный монгрел.

— Сколько раз тебе говорить, пет? Будь добр, выражайся прилично.

— Продолжай уже, мать твою враскоряку!

— Ну, хорошо, пет, на этот раз я уважу твою просьбу, — снизошел блонди.

Он устроил Рики поудобнее на своих коленях и сжал его запястья с такой силой, что монгрел издал возмущенный вопль.

— Вот паскуда! Я же просил не держать так сильно! Ты же… а-а-а! — Гневная тирада пета была прервана очередным ударом лопатки.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее