Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

— Хочу попробовать твой вкус. Я заставлю тебя стонать, если только позволишь. Представь — мой горячий влажный язык пробирается глубоко в твою…

— Ну, хорошо, — не выдержал Ясон. Откровенные подкаты монгрела в его непревзойденном трущобном стиле заставили сердце блонди сорваться в бешеный галоп.

— Есть! — С победным видом Рики спрыгнул с постели и указал на нее пальцем. — Встань на колени, разведи бедра пошире и опусти голову на кровать.

Блонди беспрекословно выполнил его указания, и взгляду монгрела открылся столь соблазнительный вид, что он едва не заскулил от нетерпения. У него захватило дух — и не только от покорной позы хозяина, но и от всё еще заметных следов наказания: безупречную кожу бедер и ягодиц расчерчивали побледневшие тонкие линии.

— Офигеть! Ты даже не представляешь, какой ты секси! — прошептал Рики. — Прогни-ка спину посильнее.

Ясон подчинился, и Рики застонал, лихорадочно терзая член.

— Ну, чего ты ждешь? — прикрикнул на него Ясон.

Блонди уже не терпелось получить обещанный «райский трах» и кончить. Он еще никогда в жизни не был так возбужден. Эта мука становилась невыносимой, а стоны Рики только подливали масла в огонь. Ясон и сам не мог поверить, что испытал оргазм всего несколько минут назад — казалось, его не меньше месяца изощренно пытали воздержанием.

— Стоит блонди завестись, и он уже шкворчит, как сковородка, — пробормотал Рики, но дольше испытывать терпение хозяина не решился. Он встал на колени позади Ясона и, разведя его мягкие половинки, осторожно коснулся розовой дырочки кончиком языка.

Наградой ему стал тягучий низкий стон. Блонди крутанул бедрами и подался назад, пытаясь насадиться глубже. Рики отпрянул и ухмыльнулся.

— Понравилось, да?

— Продолжай! — резко скомандовал Ясон. — И не смей меня дразнить, Рики!

— Почему это? — Задумав испытать хозяина на прочность, монгрел мимолетно лизнул сжатое колечко и отстранился снова.

— Рики!!

— Ладно, ладно! Просто прикалываюсь. Ё-моё! Ты весь какой-то дерганый.

Блонди открыл было рот, чтобы уничтожить нахала едкой отповедью, но проворный язычок пета своим непревзойденным мастерством заставил его промолчать. Вцепившись пальцами в простыни, Ясон скрипел зубами, задыхался и давился стонами, а монгрел ублажал его самым действенным способом — вылизывая промежуток между анусом и мошонкой и время от времени всовывая кончик языка в узкий проход.

— Славный пет, — шептал Ясон. — Так хорошо, Рики… О-о-о…

В ответ монгрел потянулся рукой к его могучему стволу, который нетерпеливо ткнулся ему в ладонь. И тут Рики не удержался от очередной шутки. Он снова сделал паузу и прошептал:

— Я продолжу, если ты назовешь меня «лорд Рики».

— Рики!!

— Просто скажи!

Доведенный до белого каления, Ясон резко вывернулся и повалил пета на кровать.

— Я не в настроении играть в твои игры! — предупредил он, после чего поднялся и встал у кровати, скрестив руки на груди, словно решая, с чего начать наказание.

Увидев выражение его лица, Рики рассмеялся.

— Ох! Слушаюсь и повинуюсь, хозяин! — в притворном ужасе воскликнул он. — Смилуйтесь надо мной, хозяин! Хотите, я вам отсосу, хозяин?

Блонди какое-то время задумчиво рассматривал его, но озорная улыбка пета смягчила его сердце.

— Чего я действительно хочу, — ответил он глухим, дрожащим от страсти голосом, — это чтобы ты подчинялся мне, пет, и беспрекословно выполнял все мои требования.

Монгрел затих, настороженно изучая блонди. Он понял, что тот включил режим хозяина на полную мощность и теперь не мытьем так катаньем непременно поставит на своем. Ясон стоял у кровати и рукой доводил себя до предельного возбуждения. Его член увеличился до пугающих размеров и удлинился так сильно, что головка слегка загнулась вверх.

Рики уже давно не видел блонди в таком запале: его глаза пылали гневом, смешанным с похотью, ярость искажала его черты и заставляла срываться голос. Рики почувствовал, как в груди шевельнулся страх, но вожделение оказалось сильнее, к тому же он давно перестал всерьез опасаться своего грозного хозяина.

Возможно, страх ушел потому, что в глубине души Рики знал: Ясон искренне любит его. Он не сомневался, что придуманное хозяином наказание доставит ему удовольствие — по крайней мере, до определенного момента. Эта жестокая истина открылась в самые первые дни его пребывания в Эосе: даже когда Ясон силой заставлял его склониться перед своей волей, покорность всегда была вынужденной, подслащенной неоспоримым искусством блонди, поднаторевшего в сексуальных утехах.

Любопытно, что же задумал хозяин на этот раз? Рики откинулся на изголовье постели, и губы его тронула вопросительная полуулыбка.

— Ну, ладно, твоя взяла. Чего ты хочешь?

Ясон улыбнулся в ответ и поднял цепи со своими инициалами, которые пет снял и оставил на полу у кровати.

— Надень их снова.

Пожав плечами, Рики приподнялся, чтобы выполнить приказ.

— Вытяни руки.

Монгрел снова подчинился, Ясон защелкнул наручи и присел рядом, поигрывая золотой цепью.

— Ты меня очень порадовал, когда вышел в них в зал, Рики, — помолчав, сказал он. — Сегодня днем. Что заставило тебя их надеть?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее