Укус фаланги

— Эй, ты меня слышишь? Прикрывай эвакуацию!

Майор открыл глаза, привстал, огляделся и поднял автомат. Кана нырнул за следующим бойцом.

Он вытащил их всех за пару минут. К сожалению, одного спасти не удалось, а еще двоих убили насекомые.

Мертвецов оставили на съедение, а отряд, кашляя и пошатываясь, кое-как отстреливаясь, перебрался в отверстие другого люка. Там все напялили противогазы.

Кане вредный воздух был не опасен, его удивительный организм приобрел иммунитет к токсичным выделением. Другое дело, что гены фаланги требовали еды, причем очень много. Пришлось набрать в каждую руку по парочке мертвых особей саранчи и с аппетитом пообедать ими.

— Вкусно, между прочим, — поведал Кана соратникам. — Может, отведаете?

Но те вежливо отказались. Бунчик, отдышавшись, так и сказал:

— Е-мае, ты нам еще сушеные гусеницы предложи пожрать.

Перекусив, Кана захотел спать. Но времени не было, пришлось бежать дальше.

Дальнейший поход проходил без особых происшествий до последней вылазки. Под землей они дошли до проспекта Мира и Согласия, перебрались на другую линию канализации. Пошли вверх к горам. До госпиталя оставалось пару километров, когда понадобилось перейти на последний проход.

Кана привычно высунулся из люка и поразился увиденному.

Настал вечер, тучи насекомых по-прежнему застилали небо. Зато, почему-то светили уличные фонари, видимо, включились автоматически. Саранча прыгала вокруг ламп, как ночные мотыльки. Более крупные особи полезли на источники света, сломали столбы и получили удар электричеством. Одна гигантская саранча висела на сломанном фонаре, как огромный кусок шашлыка на шампуре.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросил солдат снизу.

— Ничего, все по плану, — ответил Кана. — Выходим.

И выскочил из люка, как пробка из шампанского. Приземлился рядом, зачистил место высадки от насекомых. Из канализации полезли другие бойцы.

Застучали очереди из автоматов. Новые волны саранчи, готовой полакомиться прибывшей дичью, отлетали назад с простреленными телами.

— Быстрее! — кричал Бунчик. — Уходим дальше!

И побежал на восток, к последнему люку.

Откуда-то сверху на шум прыгнула громадная саранча. Не меньше двухэтажного дома. Чем ближе к госпиталю, тем больше становятся, что ли?

Затем еще одна, другая, третья. Преградили путь крохотному отряду, зловеще шевеля длинными усами.

— Я их отвлеку! — закричал Кана. А затем увидел плотный сгусток в темном небе.

Над фонарями и крышами домов, над парящими в разные стороны насекомыми, появился плотный рой. Саранча в нем собралась в гигантский ударный кулак. Чуть поодаль из-за девятиэтажного дома вылетел другой вихрь насекомых. Навстречу несся третий. Все они кружились в плавном танце над землей и устремились на группу людей с автоматами.

Огромные саранчи перед отрядом тоже присели на лапах и разом прыгнули на солдат.

В общем, вышло так, что Кана вывел отряд прямо под концентрированный и мощный удар врага.

Глава 16 Битва насекомых

Вечером перед воротами в малоприметное пятиэтажное здание давней, еще советской постройки, появился тяжело дышащий человек. Вернее, арахнид. Его сердце бешено колотилось, легкие требовали воздуха. Он был весь забрызган кровью и внутренней жидкостью саранчи.

Оглянулся назад, погони не было. Он бежал так быстро, что рой саранчи потерял его из виду.

Тогда Кана остановился. Оперся руками о колени и его стошнило. Из глотки, зацепившись ухом за хелицеры, на землю упала обезображенная внутренним соком человеческая голова. Лицо невозможно разобрать, но густые черные брови еще целы. Да, это все, что осталось от Бунчика. Когда Кана перегрыз умирающему майору глотку, чтобы облегчить страдания, то не удержался и проглотил голову, а еще обглодал плечи.

Их мобильный отряд остался лежать около места последней вылазки. Уцелел только Кана. И неудивительно, потому что, казалось, против них ополчилась саранча со всего города. Человек-фаланга включил режим бешенства после нападения насекомых и даже поранил кое-кого из солдат.

Когда саранча немного отступила, чтобы перегруппироваться, он добил Бунчика и еще двух бойцов. Устроил невольный каннибальский ужин и рванул с места происшествия, сверкая шестью пятками.

Здесь, перед госпиталем, было непривычно тихо. Саранча разбежалась по своим делам. Кана упал на колени, закрыл лицо руками и разрыдался. Бунчик перед смертью сунул ему телефон и просил связаться с семьей, рассказать, как он погиб.

— Я это обязательно сделаю, — пообещал Кана.

И вот теперь он считал, что десять человек зря погибли за его идею. Удастся ли найти треклятый пестицид? Или это было плодом воспаленного воображения Евгения Константиновича?

— Иди сюда, щенок, — прошипел знакомый голос со двора военного госпиталя.

Ну конечно, как же без него. Без его скорпионьего величества, сира Дэна Касовича. Успел уже примчаться сюда и уготовить теплую встречу с хлебом-солью.