Улан Далай

Одна радость – нашлась девушка, разделявшая его убеждения. Познакомился с ней весной на слете по подготовке культштурма в крае. Чеченцы, армяне, осетины, кабардинцы, немцы, ингуши, черкесы, карачаевцы, балкарцы, калмыки, ногайцы – нацменов на территории края оказалось больше, чем Чагдар мог вообразить. Партия же взяла линию на повышение грамотности и культурного уровня малых народов, чтобы воспитать в них социалистическую сознательность. Девушек среди участников слета было мало. Все стриженые, в красных косынках и, как парни, в гимнастерках, накладные карманы которых привлекали мужское внимание к размеру их грудей.

Цаган Чагдар увидал сразу. Первое, что бросилось в глаза, – тяжелая черная коса, стекавшая из-под косынки и туго стянутая ниже пояса желтым ботиночным шнурком. Фигурка тоненькая, ладная, и даже грубая льняная блуза навыпуск вкупе с присборенной юбкой из блеклого синего сатина не могли скрыть благородной стати: спина совершенно прямая, плечи развернуты, подбородок поднят. Чагдар подвинулся поближе. Увидел слегка выпирающие скулы и миндалевидные глаза. Неужели калмычка?

Почувствовав, что кто-то на нее смотрит, девушка моментально покраснела и быстро опустила глаза. Хоть и активистка, но ведет себя как положено, невольно отметил Чагдар. Силу привычки трудно изжить, оправдал он девушку.

– Менде! – поздоровался Чагдар.

Девушка бросила на него удивленный и радостный взгляд, потом ответила на приветствие, используя уважительную форму «мендвт», как положено от младших старшим. И впрямь калмычка! Сердце Чагдара заухало.

– Откуда будешь? – перешел он на русский.

– Из Новочеркасского педтехникума, – ответила девушка. – Меня как национальный кадр на слет послали. Хотя родной язык я немножко подзабыла, с тринадцати лет только по-русски разговаривала, как в детский дом в Крыму попала…

– А родственников, что ж, не осталось? – сочувственно спросил Чагдар.

– Пока не нашла.

– Ну, по меньшей мере земляка встретила, – со смехом сказал Чагдар и представился: – Чолункин Чагдар.

– Сарцынова Цаган.

Сердце Чагдара упало в пропасть. Сарцынова! Значит, доводится родственницей тому бакше, что избил когда-то отца. Вот как она оказалась в Крыму – драпала вместе с семьей. Вот почему у нее такая осанка: наверное, бывшая гимназистка. Мысли вихрем носились в голове Чагдара. Он не знал, что сказать, а говорить что-то было надо.

– Многих война осиротила, – наконец нашелся он. – У меня мать на глазах убили.

– Мои утонули, – тихо отозвалась Цаган. – Волна была большая. Лодка перевернулась. Я за край уцепилась, так с лодкой меня к берегу и прибило. А родители и братья не уцелели.

– Да переродятся они в чистой земле, – пробормотал по привычке Чагдар.

В зал заседаний Чагдар и Цаган вошли вместе и сели рядом, хоть и избегали смотреть друг на друга. С трибуны выступал завкрайоно товарищ Малышев, но Чагдар не слышал ни слова – буря бушевала в груди. Какое испытание уготовила ему судьба! Такая чудесная, такая подходящая девушка и вдруг – Сарцынова! Да у него язык не повернется сказать отцу, что он хочет жениться на родственнице человека, который его избил.

Но она же сирота, к тому же детдомовка, принялся уговаривать себя Чагдар, когда на трибуну поднялся замнаркомпроса товарищ Ходоровский. И не дочь того бакши, потому что у бакши не было детей.

Надо сделать запрос на ее родственников в ГПУ, решил Чагдар во время следующего выступления, не осталось ли кого за границей. Нет, это подло, тут же укорил он себя. Не надо привлекать к ней внимание органов.

К концу заседания Чагдар твердо решил жениться на Цаган.

Цаган получила направление в Калмыцкий район и в начале лета приехала в Зимовники. Чагдар определил ее в ближайший к Зимовникам хутор Новоалексеевский и ездил туда регулярно – «инспектировал» вновь прибывшую. Цаган сразу завоевала уважение местных калмычек, молодых и старых, при первой же возможности наведавшихся в бывший кулацкий дом, определенный под школу, – посмотреть на городскую куукн[21]. Цаган поила всех чаем из трав и терпеливо выслушивала жалобы на тяжелую жизнь, давала советы, когда просили, а читать учила по журналу «Крестьянка», подшивку которого привезла с собой из Новочеркасска. Когда из букв складывался рассказ о том, как следует ухаживать за коровой, хранить продукты или избавиться от чесотки, женщины быстро читать научались. А потом матери отправили на ликбез старших сыновей, потому что в «Крестьянке» были статьи и про налоги, и про трактора, и про то, как утеплять скотный двор.

Когда в школе стали появляться парни, Чагдар заволновался: он, конечно, начальник, член партии и грамотей, но вдруг у кого-нибудь хватит наглости посватать учительницу? Чагдар все хотел поговорить о своей избраннице с отцом, да не хватало духу. А потом – раз, вызывают его в крайком и назначают секретарем райкома на место немца, не справившегося с заданием по коллективизации. Мол, в Калмыцком районе партсекретарем должен быть национальный кадр, и кто же, как не он, сможет довести земляков до объединения в колхозы.