Ульфхеднар (СИ)

По правому борту над рекой зарычали-зарокотали «Рубон!» и неясными вспышками факелов завертелось в звоне и криках светопреставление. Ничего не было видно, зато по звукам походило на сами Сумерки Богов.

Сэхунн качнул правилом, выравнивая ход «Ворона», а потом улыбнулся — на носу хрипло закричали «Халейг!» Над кормой свистнули две стрелы — последние. Левый борт «Ворона» толкнулся в податливую преграду. Сэхунн в густом тумане не видел вражеские лодьи, угодившие в ловушку, но по дрожи киля чуял, что носом «Ворон» притопил чужой борт. Металл звякнул о металл — и началось.

Место своё Сэхунн покинуть не мог ещё. Оставалось только по звукам угадывать, что творилось на середине реки — правее от них — и на носу «Ворона».

Сэхунн сразу мог сказать, что сеча на носу «Ворона» затянется. По осадке вражеских лодий понимал — людей там много, а на «Вороне» шли остатки хирда Лейфа хёвдинга да десяток Турина. Маловато выходило, пусть и каждый хирдман да венд стоили двоих, а то и троих из нападавших.

Вендские снекки в среднем течении реки управились скорее. В тумане вновь дружно пророкотали «Рубон!» и загудели в боевой рожок — знак победы.

Сэхунн вздрогнул от неожиданности, когда тёмными змеями возникли снекки в молоке тумана. Одна — за кормой «Ворона», а другая — с правого борта. Скользили бесшумно хищными тварями. А после на корму спрыгнул воевода Кай — Сэхунн вмиг узнал его по волчьей накидке. Поверх тёмных косиц скалила клыки волчья голова, а в обеих руках Кай держал лёгкие клинки, подобные тому, что Сэхунну достался, только короче и обагрённые кровью.

Сэхунн обмер весь под пристальным взглядом заметно посветлевших глаз — волчьих, с прозеленью. Отметил хищно искривлённые губы и зубы оскаленные. После Кай, бесшумно переступая по палубе, стремительной тенью умчался на нос. Следом полезли венды, устремившиеся за воеводой. Над туманом вновь поплыл клич, подобный волчьему рычанию, и схватка пошла злее. Сэхунн видел, как Гард пробежал и сиганул через скамью, держа в руках зубастый якорь.

Поколебавшись, Сэхунн выпустил правило, взял в левую руку меч и сторожко двинулся по слегка качающейся палубе к носу. Раз Гард бежал со сцепным якорем, оставить правило уж было можно — борта скрепили. Ближе к носу Сэхунн ловко удержался на ногах на скользкой от крови палубе. Он шёл на звук и уговаривал туман расступиться или истончиться.

У носовой скамьи сидел кто-то из раненых, двое оставались на носу и стерегли канаты, заодно помогали раненым. Рядом с носовым драконом застыл с натянутым луком Бранд: выпустил стрелу, выхватил из тула другую, стремительно наложил и замер, выискивая цель на полузатопленной палубе вражеской лодьи. Там схватка откатилась к снятой мачте.

Сэхунн перебрался через борт, прыгнул и едва не оскользнулся, но устоял-таки на ногах. Вскинул левую руку по наитию — и выметнувшийся из тумана воин напоролся на острый кончик меча. Сэхунн с непривычки дёрнул меч к себе, оттолкнул грузное тело правым плечом, поморщился от резкой боли, порождённой толчком. Но новый клинок не застрял — рассёк плоть, как масло.

Турина, забрызганного кровью, Сэхунн не вдруг узнал, но на подмогу поспел вовремя — отвлёк одного из противников, и Турин управился со всеми быстро в три скупых взмаха страшненькой секирой. Турин и сказал, что Лейф хёвдинг на второй лодье, что села брюхом на мель. Путь туда прорубил Кай, а Лейф хёвдинг пошёл следом.

Сэхунн пробрался к правому борту, встретив только одного противника — уже раненого. А на востоке показало бок солнце и заставило туман отступить. С борта Сэхунн увидел изрядно залитую водой палубу и горстку храбрецов, попавшую в окружение на вражеской корме.

Турин, венды и отцов хирд теснили и добивали врагов на носу первой лодьи, а на корме второй, медленно забирающей воду, танцевал Кай чуть в стороне от своих. Лейф хёвдинг и Атли с двумя вендами добивали тех, кому удавалось каким-то чудом обходить по широкой дуге меховой вихрь, ощетинившийся клинками.

Маска волка скалила клыки.

Кай с низким рыком припал к залитой водой палубе, взвился, толкнул противника ногой в прыжке. Он со звериной ловкостью уходил от ударов, которые, казалось, отбить невозможно. Гибкий и проворный, он танцевал в блеске мечей и меж жалами копий, и тот танец был танцем смерти.

Пущенная в упор стрела, расколотая пополам коротким мечом.

Смертоносный тяжёлый клинок, разминувшийся с гибким телом на волосок.

Молниеносный прыжок и удар обоими коленями в закрытую бронёй грудь — до хруста рёбер.

Сразу два клинка, вонзившихся под защитную пластину шлема воина с полуторной секирой в ослабевших враз руках.

Сэхунн допредь не видел, чтобы человек был столь быстр и текуч, будто язычок пламени на ветру. И ни единого разу Кай не отступил назад. Он оставался на месте или двигался вперёд — только так. Но каждый новый шаг он оставлял в своём владении. Ни шагу назад. Всё, что оставалось за спиной Кая, будто ему принадлежало неоспоримо.