Улика № 13

– Будем считать, отработали. – Анна вернула ему рисунок. – Завтра с утра займитесь второй. И вот еще что: будет нужна машина, я дам свою или поедем вместе.

– Так точно.

В машине, по дороге домой, Стерховой позвонила мать. В трубке прозвучал ее раздраженный голос:

– Когда тебя ждать обратно? Почему не звонишь?

– Совсем замоталась, – ответила Анна.

– Так когда возвращаешься в Москву?

– Пока не могу сказать.

– Не смей говорить загадками! – прикрикнула мать. – Отвечай на поставленный вопрос.

– Я много раз просила тебя не говорить со мной в таком тоне. Мне уже не пятнадцать. Лучше расскажи мне, как себя чувствуешь.

– Прошлой ночью сердце прихватило. Хотела позвонить тебе, да не стала.

– Почему?

– Ты в Питере, я в Москве… – Голос в трубке стал плаксивым.

– По крайней мере, я могла бы вызвать «Скорую помощь».

– «Скорую помощь» я могу вызвать сама. Мне нужна поддержка собственной дочери.

– Мама… – Анна сделала паузу, подыскивая правильные, а главное, справедливые слова. – Мне очень жаль, что я оставила тебя так надолго. Но ты же сама знаешь.

– Работа, – вздохнула мать. – Значит, опять кого-то замещаешь?

Стерхова намеренно применила проверенный прием, который всегда сбивал человека с толку: ответила вопросом на вопрос.

– Ты что-нибудь слышала про актрису Теплякову?

– Известная актриса восьмидесятых, играла в театре, где работала Руфь, – охотно ответила мать.

– Сама Руфь ничего о ней не рассказывала?

– Нет. Не припомню.

– Может быть, они приятельствовали или были подругами?

– Этого я не знаю. Руфь редко делилась со мной подробностями своей жизни.

– Она была когда-нибудь замужем? – спросила Анна.

– Выскочила в восемнадцать, в двадцать два осталась вдовой. Его звали Юрием, фамилия, кажется, Серов. Он утонул в озере, когда они отдыхали в Карелии.

– Руфь любила его?

– Помнится, да. От него ей досталась квартира на Лиговском и дача под Санкт-Петербургом.

– В Комарово, – подсказала Анна. – Ее она тоже оставила мне.

– Я никогда там не была, да и Руфь туда ездила редко, говорила: все напоминает о муже.

– Откуда у двадцатилетнего парня взялась такая квартира и дача в Комарово?

– Его родители были небедными. Отец – композитор, мать преподавала в консерватории. Они рано умерли.

– Почему ты никогда не рассказывала об этом? – спросила Анна.

– А какой смысл? – вопросом на вопрос ответила мать. – Значит, в ближайшее время тебя не ждать?

– Не жди. И главное, не болей.

К концу разговора Стерхова подъехала к дому и стала искать парковку. В результате ей крупно повезло: зеленый седан освободил хорошее место прямо у подъезда. Припарковавшись, Анна вышла из автомобиля и увидела, что зеленый седан никуда не уехал. Из него вышел солидный мужчина в шляпе и сером пальто, в котором Анна узнала коллекционера Дубасова.

– Ефрем Петрович? – Она шагнула к нему. – Вот уж не ожидала.

– Простите великодушно, что беспокою. Ждал вашего звонка, потом сам позвонил на домашний…

– Разве я не дала вам номер мобильного телефона?

– Увы, нет.

– Вот, держите. – Стерхова протянула визитку.

– Я, собственно, вот зачем… – начал Дубасов. – Из музея вам не звонили?

– Ах, простите! Совсем забыла. Давайте, поднимемся в квартиру.

Они поднялись по витой лестнице на второй этаж, вошли в прихожую, и Анна сразу же позвонила Богомоловой, однако та не ответила.

– Вот досада! Пожалуйста, извините меня.

– Это ничего, не срочно. – Дубасов замолчал, – он явно хотел задержаться. – Чашечкой кофе не угостите, раз уж поднялся?

– Конечно, угощу! – Стерхова скинула пальто и зашагала на кухню. – Располагайтесь в гостиной.

Через несколько минут они оба сидели за столом, укрытым бархатной скатертью с чашками кофе.

– Как продвигаются дела по оформлению наследства? – поинтересовался Дубасов.

– Все, что нужно, я уже сделала, – ответила Анна.

– Не думали перебраться в Питер?

– Я привыкла к Москве, хоть очень люблю Санкт-Петербург.

– И что же вас задержало?

– Работа.

Ефрем Петрович спросил:

– В какой области трудитесь?

– Я – следователь, – ответила Стерхова.

– Ого! – Он поперхнулся. – Нашему брату следует вас опасаться.

– Я так не думаю. Могу задать вам несколько вопросов?

– Да, пожалуйста.

– Вы хорошо знали мою тетушку?

Дубасов отставил чашку и со всей серьезностью ответил:

– Кажется, я уже говорил, что особенной дружбы мы не водили.

– Но ведь в чем-то ваши интересы пересекались?

– Это касалось только театральных костюмов, – твердо ответил он.

Глядя на Дубасова, Стерхова вдруг поняла, что он определенно соврал, но переспрашивать не стала и вскоре проводила его из квартиры.