Улика № 13

– Сразу после того, как мы с Трубачевым затянули карету.

– Гипотетически он мог нажать кнопку спуска и прибежать сюда?

– Зачем? – Машинист сцены округлил глаза.

– Кто еще мог видеть Лаврентьева здесь в то же самое время?

– Помощник режиссера Каштанова. Но она давно умерла, еще в девяностых.

– Кого еще видели вы?

– Золушку, то есть актрису Тубеншляк.

– О ней мы не говорим, она в момент открытия люка находилась на сцене.

– Актрису Комогорову Альбину Борисовну. Ее я видел еще с другой стороны сцены, потом – когда прибежал сюда, – сказал Гончаренко.

– Где она стояла? – спросила Стерхова.

– Там, – показал он. – За первой кулисой.

– Значит, у нее не было возможности добежать до щита, нажать кнопку и вернуться обратно.

– Да, где там… – Гончаренко махнул рукой.

– Это не вопрос, а констатация факта, – сказала Анна.

– Вот видите, и вы пришли к такому же выводу.

– К какому?

– Во всем виноват бывший машинист сцены Лебедев Сергей Федорович. Посадили старика в тюрьму ни за понюх табака.

– Как вы думаете, почему следователь выбрал именно его?

– А кого еще? Стоял рядом, в коридоре, возле курилки. Кто кроме него мог нажать кнопку – так сказал следователь.

– Но ведь прямых улик не было. Никаких доказательств.

Стерхова приложила ладонь к глазам козырьком и вгляделась в левое закулисье.

– Идемте туда.

– Зачем? Мы только что там были, – заупрямился Гончаренко, но все же поплелся следом за ней.

Она быстрым шагом пересекла сцену и подошла к пульту помрежа.

– Здесь сидела Каштанова. А где стоял машинист сцены?

Гончаренко потянул на себя тяжелую, обитую металлом дверь, похожую на ворота, и указал рукой в коридор.

– Там. Возле курилки.

– Вы видели его в тот момент, когда побежали на помощь Трубачеву?

– Нет. А зачем? Сергей Федорович во время спектакля дальше курилки никогда не уходил.

– Каштанова могла его видеть со своего места? – спросила Анна.

– Конечно. Во время спектакля двери всегда открыты. Через них актеры на сцену из гримерок проходят, – ответил Гончаренко.

– Если рассуждать логически, помреж могла подозвать Лебедева, чтобы тот опустил площадку люка-провала?

– Как нечего делать. Сергей Федорович всегда находился на глазах, поэтому я и побежал на подмогу к Трубачеву. Знал, что управятся без меня. – Он обескураженно развел руками. – Кто мог подумать, что все так получится. А тут еще этот дым…

– Постойте. – Стерхова напряглась и вытащила из сумки блокнот. – Мне только что пришла в голову мысль: был дым, значит, и тот, кто его пускал? Я как-то просмотрела этот момент в материалах дела.

Гончаренко вышел на авансцену и указал рукой на неприметную боковую дверцу.

– Дым пускал электрик из левого кармана в портале. Там стоял генератор дыма. Его прикрывали жесткие декорации в виде кустов, они же служили коридором, по которому дым доставлялся к люку. Из-за этих кустов Каштанова не увидела, что люк-провал открыт.

– А разве это не было предусмотрено?

– Было…

– Так в чем же дело?

– В тот день кусты поставили не на то место и закрыли обзор.

– Кто это сделал?

Машинист сцены поежился, как от сквозняка и унылым голосом произнес:

– Мы с Трубачевым. Я честно рассказал, и следователь все записал, но во всем обвинил Сергея Федоровича – мол, не доглядел, не проконтролировал.

– Электрик, который пускал дым, мог незаметно пройти за кулисы?

– Мог. Но ему нужно было следить за генератором и вовремя его отключить. Кроме того, ему нужно было пройти мимо Каштановой и Лебедева, и они бы его заметили.

– Понятно. – Анна вычеркнула несколько строк в блокноте.

– Без толку это все, – тихо проронил Гончаренко. – С этой стороны сцены есть еще одна дверь, ближе к заднику. Через нее к щиту мог пройти кто угодно.

– Где она?

– Идите за мной. – Механик зашагал в глубину кулис. В нескольких метрах от щита он указал на вторую металлическую дверь. – Вот, пожалуйста.

– По материалам дела эта дверь была заперта.

– Не знаю, кто это выдумал, может быть, следователь. По правилам противопожарной техники безопасности во время спектакля все двери должны быть открыты.

Эти новые обстоятельства загнали Анну в тупик.

– Здесь никого не видели.

– Не видели – не значит, и не было? – глубокомысленно изрек Гончаренко.

Повисшая пауза затянулась надолго, Стерхова молчала, а тот ждал, когда она от него наконец отвяжется.

– Как думаете, почему Лаврентьев не пришел на помощь Трубачеву? Он же видел, что фурка потеряла колесо? – спросила Анна.

– Не мог не видеть, – подтвердил Гончаренко.

– Тогда почему?

– А вы спросите у него, он сегодня в театре.

– Я спросила у вас, – рассердилась Анна. – Извольте отвечать!

– Николай Петрович по жизни барин, рук не запачкает, – с видимой неохотой произнес Гончаренко.

– Дело лишь в этом?

– Ну а в чем же еще?

– Возможно, он готовился к выходу на сцену или… – Стерхова перебирала в уме все возможные варианты, но машинист сцены прекратил ее мученья, решительно заявив:

– Был конец первого акта, потом опустили занавес. Выход Лаврентьева был во втором акте, в сцене бала.

– Тогда зачем он стоял за кулисами? – Этот вопрос она задала скорее себе самой. – Скажите, что нужно сделать, чтобы сбить колесо с фурки?