Улика № 13

– Свернуть его или просто пнуть. – сказал Гончаренко.

Глава 12 Уличный злоумышленник

Актриса Комогорова как будто поджидала Стерхову в кулуаре. Как только та появилась, тут же бросилась к ней.

– Я тут вспомнила, возможно, вам пригодится.

– Да я и сама хотела с вами поговорить, – призналась Анна.

Они уселись в креслах друг против друга, и Стерхова предупредила актрису:

– Сначала попрошу вас ответить на несколько вопросов, а потом вы сможете рассказать все, что хотели.

– Могу забыть, – предупредила Комогорова. – Память уже не та.

– Ну хорошо, – согласилась Стерхова. – Говорите.

Комогорова пригнула голову и вытянула носик, словно угождая или заискивая:

– Возможно, все это глупости, но почему-то вдруг вспомнилось.

– Рассказывайте, там решим, – великодушно заметила Анна, поощряя актрису к разговору.

– Вспомнился мне один случай… Пожалуй, расскажу все подробно. Весной восемьдесят седьмого года, в конце сезона, в театр пришел новый режиссер, весьма пожилой человек, но вести себя не умел: грубил на репетициях, в каждой мелочи гнул свою линию.

– Долго проработал в театре? – для чего-то спросила Стерхова.

– Совсем ничего, но дело не в этом. Хочу рассказать об одном эпизоде, который меня поразил. – Комогорова задумчиво покачала головой. – Да и не только меня. Начну с короткой преамбулы: Тамила Теплякова была женщиной скромной, нелюдимой и насколько отстраненной. Но, если дело касалось ее творчества и ролей, более принципиального и стойкого человека я не встречала.

– И это при ее-то мягком характере? – удивилась Анна.

– Да вот представьте себе! – воскликнула Комогорова. – На репетициях она всегда добивалась своего и выстраивала роль в соответствии с собственным представлением.

– Так что вас так поразило? О чем хотели рассказать?

– На первой же репетиции этот режиссер, не буду называть его фамилии, рявкнул на Теплякову, да так, что с ней случилась истерика. Она рыдала и билась в конвульсиях в течение двух часов, после чего ее увезли в психоневрологический диспансер. Мы все испытали шок.

– По-вашему, с чем это было связано? – спросила Анна. – Она испугалась, не ожидала такого обращения?

– Все дело в ее болезни, – подчеркнуто выразительно промолвила Комогорова. – В театр Тамила вернулась через месяц. Поговаривали, что ее исчезновения, которые случались раньше, были связаны именно с этим.

Стерхова достала из сумочки свой блокнот и, пробежав глазами по записям, задала приготовленный вопрос:

– Во время того спектакля, когда вы стояли за кулисами, кого видели на противоположной стороне?

– Сейчас припомню. – Комогорова тронула пальцем свой остренький носик. – Каштанову, нашего помрежа, она сидела за пультом. Гончаренко стоял у щита, но потом ушел. Лебедев Сергей Федорович был у дверей курилки. Вот, пожалуй, и все.

– К щиту на ваших глазах никто кроме Гончаренко не подходил?

– Лебедев подходил, – охотно сообщила актриса. – Но после того, как провалилась Тамила.

– В прошлый раз вы сказали, что видели момент ее падения.

– Да-да, – заторопилась Комогорова, желая все рассказать. – Как только на сцену пустили дым, я увидела, как Теплякова отступила назад. Там, знаете, получился очень интересный эффект: свет софитов пронизывал дым, и мне был виден ее силуэт. Потом Теплякова вскинула руки, чуть слышно вскрикнула и пропала.

– Когда стало ясно, что она провалилась в люк?

– Это был конец первого акта, последняя сцена перед закрытием занавеса. Машинист сцены заметил, что люк открыт, и забил тревогу. Занавес закрыли, мы все сбежались к провалу и увидели Тамилу, лежавшую в трюме.

– Благодарю вас, Альбина Борисовна. – Захлопнув свой блокнот, Анна собралась попрощаться с актрисой. – Вы очень мне помогли.

Но тут Комогорова тронула ее за руку:

– Могу еще раз посмотреть фотографию девушки?

Стерхова нашла ее в телефоне и показала актрисе. Выдержав паузу, Комогорова улыбнулась и торжествующе заявила:

– Значит, я была права! Память не подвела.

– Знаете эту девушку? – спросила Анна.

– Нет, не это.

– Что же тогда?

– Я узнала фон позади нее. Это мягкая декорация к спектаклю «Горе от ума». Хорошо ее помню, потому что играла в массовке.

– Уверены? – Стерхова вгляделась в лицо актрисы.

– Абсолютно! – ответила та.

– Спектакль идет до сих пор?

– Его давно сняли с репертуара.

– До или после гибели Тепляковой?

– Задолго для этого, лет за пять, не меньше.

Полученная информация заставила Анну снова открыть блокнот и что-то в него записать. Потом она подняла голову и вдруг спросила:

– В момент гибели Тепляковой видели Лаврентьева?

– Он стоял за кулисами, с той же стороны ближе к заднику.

– Насколько мне известно, его выход был во втором акте, – сказала Стерхова.

– На балу, – уточнила Комогорова. – Лаврентьев играл принца. Будь его воля, он и теперь бы его играл. Николай Петрович убежден, что с тех пор нисколько не постарел.

– Как думаете, почему Лаврентьев стоял за кулисами в конце первого акта?

– А вы спросите у него. – Комогорова указала рукой в галерею. – Вот он идет.