Улисс

БЕЛЛО: (Со вздыбленными волосами, по багровыми щекам толстые кольца усов вокруг выбритого рта, на нём обмотки горцев, зелёное серебрянопуговичное пальто, спортивная рубаха и тирольская шляпа с пером болотного петуха; руки глубоко засунуты в карманы бриджей, он ставит свой каблук ей на плечо и вдавливает.) Прочувствуй весь мой вес. Никни, рабья тварь, пред троном славы каблуков твоего деспота, в полном блеске их гордого торчания.

ЦВЕЙТА: (Восторженно блеет.) Обещаю вовек не ослушаться.

БЕЛЛО: (Хохочет.) Святой дым! Мало же ты представляешь что тебя ждёт. Я тот тартар, что зауздает тебя и объездит! Держи пари на кентуккийский коктейль для всех клиентов, что эту блажь я из тебя выклеймлю, крохотуля. Борзеть? У меня не поборзеешь. Теперь ты и впрямь затряслась предчувствуя пинки каблучной дисциплины, вколачиваемой в спортивном костюме.

(Цвейта заползает под диван и выглядывает оттуда сквозь бахрому.)

ЗОЯ: (Расправляя подол пошире, чтоб скрыть её.) Она не тут.

ФЛОРИ: (Пряча её свои платьем.) Она нечаянно, м-р Белло. Она больше не будет, сэр.

КИТТИ: Не стоит чересчур её наказывать, м-р Белло. Вы ведь сжалитесь, мадамсэр?

БЕЛЛО: (Приманливо.) Иди-ка сюда, милашка. Потолкуем, дорогуша. Ты поймёшь и исправишся. Разговорчик по душам, голубушка. (Цвейта высовывает свою робкую голову.) Вот и умничка-девочка. (Белло резко схватывает её за волосы, выволакивает.) Я только малость тебя проучу – тебе же на пользу. По мягкому местечку. Что это тут сзади, такое пухленькое? О, совсем слегка, рыбонька. Ну, сейчас получишь.

ЦВЕЙТА: (Обмирая.) Не порвите мне…

БЕЛЛО: (Свирепо.) Кольцо в нос, клещи, палки по пяткам, крюк под ребро; ты у меня будешь кнут целовать под музыку флейт, как нубийский раб в старину. Допрыгалась, сиромаха. Попомнишь ты меня для равновесия природной жизни. (Вены на лбу его вздулись, лицо набрякло.) Каждое утро, после смачного завтрака из жирной ветчины от Маттерсона и бутылки портвейна Гинеcа, я рассядусь на твоей оттоманоседлоспинке. (Он отрыгивает.) Буду сосать мою добрячую бирже-маклерову сигару, да листать ГАЗЕТУ БАКАЛЕЙЩИКА С ЛИЦЕНЗИЕЙ. И очень может быть, что я тебя прирежу у себя на конюшне, разделаю твоё мясцо да и отведаю, поджарив до хруста, как молочного поросёнка, с рисом и лимоном, или с изюмным соусом. Ну, а сейчас тебе будет больно.

(Он выкручивает ей руку, Цвейта пищит, переворачиваясь задом кверху.)

ЦВЕЙТА: Не будь жестокой, няня! Не будь!

БЕЛЛО: (Выкручивая.) Получай!

ЦВЕЙТА: (Вскрикивает.) О, муки ада! Каждый нерв в моём теле пронзает безумная боль!

БЕЛЛО: (Орёт.) Отлично, клянусь генералом от прыг-скока. Лучшая новость за целые шесть недель. Ну, долго мне ещё ждать? (Он отвешивает ей пощечину.)

ЦВЕЙТА: (Хлюпает.) Ты меня ударил. Я заявлю…

БЕЛЛО: Навалитесь-ка на него, девочки, пока сверху усядусь.

ЗОЯ: Да. Ещё и потоптать его! До того вдруг захотелось.

ФЛОРИ: Мне тоже охота, не будь жадиной.

КИТТИ: Нет – мне. Дайте мне его.

(Повариха борделя, м-с Кьог, морщинистая, седобородая, в засаленном фартуке, ботинках и серо-зелёных мужских носках, появляется в дверях, припорошенная мукой; в голой красной руке у неё скалка облипшая сырым тестом.)

М-С КЬОГ: (Вызверившись.) Подмогнуть? (Они хватают и держат Цвейта.)

БЕЛЛО: (Усаживается, всхрюкнув, на повёрнутое кверху лицо Цвейта, пыхкая сигарным дымом, оглаживает свою жирную ногу.) Кто бы подумал – Китинга Клея выбрали председателем Ричмондского Дурдома и, кстати, льготные акции Гинеса по прежнему на шестнадцати с три-четвертью. Дурак я набитый, что не купил тот пакет, про который мне говорили Крайг и Гарднер. Моя чёртова непруха, пропади она пропадом. А этот долбаный аутсайдер, Клочок, аж двадцать к одному. (Распсиховавшись, он гасит свою сигару в ухо Цвейта.) Где эта, Богом проклятая пепельница?

ЦВЕЙТ: (Заштырканый, задоопухший.) О! О! Чудовище! Мучитель!