Улисс

ЗОЯ: (Поспешно.) О, вижу. Короткий мизинец. Подкаблучник. Курям ноги моешь. Не так? (Чернушка Лиз, здоровенная наседка в очерченом мелом круге, подымается, расправляет крылья и квохчет.)

ЧЕРНУШКА ЛИЗ: Гара. Клоок. Клоок. (Она соскальзывает со свежеснесённого яйца и вперевалочку отходит.)

ЦВЕЙТ: (Показывает на свою руку.) Этот вот рубец от несчастного случая. Упал и порезался, двадцать два года назад. Мне было шестнадцать.

ЗОЯ: Вижу, сказал слепой. Расскажи чего поновее.

СТЕФЕН: Видала? Движется к одной великой цели. Шестнадцать лет назад я, двадцатидвухлетний, сковырнулся, двадцать два года назад он, шестнадцатилетний, упал со своего конька-палочки. (Он морщится.) Где-то я ушиб руку. Надо сходить к дантисту. Деньги?

(Зоя шепчет Флори. Обе хихикают. Цвейт высвобождает свою руку и лениво пишет на столе, задом-наперёд, выписывая медленные изгибы.)

ФЛОРИ: Что? (Наёмный экипаж номер триста двадцать четыре, с галантнозадой кобылой, кучер Джемс Бартон, Гармони-Авеню, Доннибрук, прорысил мимо. Ухарь Бойлан и Лениен раскинулись, всколыхиваясь, на сиденьях. Ормондский коридорный уцепился на заднюю ось. Лидия Даус и Мина Кеннеди c грустью выглядывают поверх занавески.)

КОРИДОРНЫЙ: (Подскакивая, дразнит их большим и остальными корявыми червяко-пальцами.) Хе, хе, есть у вас рог? (Бронза подле золота, они перешёптываются.)

ЗОЯ: (Флори.) Шепчутся. (Те снова перешёптываются.)

(Над колодезем экипажа Ухарь Бойлан склоняется, его гребцовская соломка сбита набекрень, во рту зажат красный цветок. Лениен, в яхтсменской кепке и белых туфлях, заискивающе снимает длинный волос с плеча Ухаря Бойлана.)

ЛЕНИЕН: Хо! Что я тут вижу? Ты смахивал паутину в паре пёзд?

БОЙЛАН: (Пресыщенно усмехается.) Пощипал индюшку.

ЛЕНИЕН: Хорошая ночная работёнка.

БОЙЛАН: (Вздев четыре плотных тупокопытных пальца, подмигивает.) Резвуха муха! Точно по шаблону, или вернём вам ваши денежки. (Он выставляет указательный палец.) Во, нюхни-ка.

ЛЕНИЕН: (Нюхает шаловливо.) Ах! Рак под майонезом. Ах!

ЗОЯ И ФЛОРИ: (Всхохатывают разом.) Ха ха ха ха.

БОЙЛАН: (Уверенно соскакивает с экипажа и громко окликает, чтоб все слыхали.) Привет, Цвейт! М-с Цвейт ещё не раздевалась?

ЦВЕЙТ: (В плюшевой ливрее лакея и брюках до колен, на нём желтоватые чулки, напудренный парик.) Боюсь, уже, сэр, последние принадлежности…

БОЙЛАН: (Швыряет ему шесть пенсов.) На, купишь себе джина и содовой. (Он ловко вешает свою шляпу на отросток рогов на голове Цвейта.) Введи-ка меня. По личному дельцу к твоей жене, уразумел?

ЦВЕЙТ: Спасибо, сэр. Да, сэр, мадам Твиди принимает ванну, сэр.

МАРИОН: Он должен чувствовать себя удостоенным высокой чести. (Со всплеском она вскакивает из воды.) Рауль, дорогой, иди оботри меня. Я без всего. Только моя новая шляпка и полировочная губка.

БОЙЛАН: (С весёлой искринкой в глазу.) Самое оно!

БЕЛЛА: Что это? В чём дело?

(Зоя шепчет ей.)

МАРИОН: И пусть он смотрит! Волхв! Сутенёр! Ещё и прополощет сам себя. Я напишу влиятельной проститутке, или Бартоломоне, бородатой женщине, исполосовать его рубцами в дюйм толщиной, и чтоб принёс мне свидетельство с подписью и печатью.

БЕЛЛА: (Смётся.) Хо хо хо хо.

БОЙЛАН: (Цвейту, через плечо.) Можешь приставить глаз к замочной скважине и поиграться сам с собой, покуда я её разок-другой пропарю.

ЦВЕЙТ: Спасибо, сэр, будет сделано, сэр. Можно я приведу двух приятелей, засвидетельствовать акт и сделать снимок? (Он держит банку умащений.) Вазелинчика, сэр? Апельсиновый цвет?.. Тёплой водички?..

КИТТИ: (С дивана.) Скажи нам, Флори. Скажи нам. Что.