Улица Яффо

Он не отводит глаз. Давая понять, что дело за мной: верить ему или нет. В этот момент мои сомнения исчезают. Я ему верю.

– Вы поссорились?

– Да.

– Из-за чего?

Он задумывается на мгновение, затем достает из кармана фотографию.

– Что ты знаешь об этом? – спрашивает он.

На фотографии Жоэль-подросток, Ясмина и Морис. Они стоят перед темным «ситроеном DS» – тем самым, в котором было найдено его тело. На заднем плане – Старый город на берегу моря. Старые стены под солнцем. Церковная башня. Минарет.

– Это Яффа, – говорит он. – Недалеко отсюда находился дом моей матери.

Я переворачиваю фотографию. Штамп студии и старомодный почерк Морица: «Яффа, 1956 год».

– Я никогда раньше этого не видела. Жоэль ничего об этом не рассказывала.

Он внимательно смотрит на меня, и теперь моя очередь выдержать его взгляд.

– Я нашел снимок в его доме. Он его прятал.

– Когда ты его нашел? После его смерти или до?

– До.

– И так ты узнал, что у него была семья в Израиле?

Он избегает моего взгляда. Беспокойно поглаживает подбородок.

– Я думаю, Жоэль знает больше, чем говорит.

– Спроси ее сам. Ты придешь сегодня вечером?

Он кивает.

– До встречи. Я должен работать.

Он целует меня в щеку, поцелуй был бы нежнее, если бы он знал, что может доверять мне. Он уходит, а мне требуется несколько секунд, чтобы выйти из ступора.

– Элиас! Подожди! – Бегу за ним. И догоняю его на углу. – Тебя видела соседка. У Морица. В ночь его смерти. Она услышала выстрел. И вчера дала свидетельские показания полиции.

Элиас сразу же понимает всю серьезность ситуации. Он достает из кармана мобильный телефон и звонит жене. Она говорит так громко и взволнованно, что я слышу ее голос. Где ты? Я звонила тебе! Комиссар Греко только что был у нее, вместе с двумя полицейскими. Они хотели арестовать Элиаса. На глазах у детей. Я смотрю вверх по улице. У входной двери его офиса стоит человек в плаще. И полицейская машина. Элиас мгновенно разворачивается.

Я иду за ним. Но он быстрее.

– Подожди! Если ты сейчас сбежишь, то только усилишь подозрения!

Потом все происходит очень быстро. Реальность трескается, и перед моими глазами разыгрывается кино, точно дурной замедленный сон. Я чувствую удар в спину. Я падаю, едва успев выставить руки. Я слышу топот, крики, визг шин и вижу, как Элиас перепрыгивает через опрокинутые стулья уличного кафе. Вижу машину, которую он не замечает, она резко тормозит, и ее заносит. Его тело глухо ударяется о металл машины. Почему я не кричу? Меня парализовало, все происходит слишком быстро, вот уже полицейские стоят на коленях перед ним, я даже не успеваю осознать, что случилось. Лишь когда я слышу его крик, меня нагоняет реальность. Я подбегаю, протестую, хватаю его, но на него уже надевают наручники, пригибают ему голову вниз, а меня отрывают от него и отпихивают. Последний взгляд, когда его заталкивают в полицейскую машину, – он смотрит на меня, одиноко стоящую на улице. Обманутое доверие.

Ты все это знала. Ты могла предотвратить.

Элиас отворачивается, машина с мигалкой уносится прочь.

Бариста поднимает опрокинутые стулья и смотрит на меня. Я так и торчу на проезжей части, растерянная. И вдруг замечаю фотографию на асфальте. Яффа, 1956. Быстро поднимаю ее и бегу прочь. Исчезнуть в потоке машин, стать невидимой. Ноет колено, брюки порваны. Я сама себе противна. Доверие так трудно завоевать и так легко растерять.

* * *

Синьор Каталано меня ненавидит. Если бы все зависело от него, меня бы здесь вообще не было. Простите, господин нотариус, но я здесь. Вы должны помочь нам сейчас. Нет, не нам. Вашему другу. Элиасу. Если он окажется в тюрьме, от этой шикарной виллы ему не будет никакого толка. Так что вызволите его. И если нужно, я буду торчать весь день и всю ночь в этом чертовом полицейском участке. Он же невиновен, не так ли, синьор Каталано? Я ему верю. Как вы думаете, он способен убить своего отца? Что между ними произошло? Scusi, простите, синьор Каталано, это меня очень даже касается. Это моя семья.

Каталано звонит прокурору.

– È un amico [53], – говорит он. Затем исчезает за одной из дверей.

Я остаюсь в коридоре, точно посылка с бомбой – громоздкая и мешающая всем бандероль из Германии.

– Мне очень жаль, синьора, комиссара Греко нет на месте, он на допросе.

Мне снова и снова звонит Жоэль, но я не отвечаю. Мне не хочется ее видеть сейчас. Не то выскажу ей то, о чем потом буду жалеть. Затем Каталано с красным лицом выходит из кабинета комиссара. Проходит мимо меня, не говоря ни слова.

– Avvocato!

Он отмахивается от меня, как от назойливой попрошайки, и выходит из здания. Я требую разговора с комиссаром.

– Будьте добры, покиньте комиссариат!

– Скажите, этот комиссар Греко вообще существует?

Они уходят, просто оставляя меня там, видимо надеясь, что я растворюсь в воздухе. Затем открывается дверь и выходит мужчина. У него короткое и крепкое рукопожатие. Тучный сицилиец шестидесяти лет, который не привык открывать свои карты. Спокойный взгляд, доверительный тон, чиновничья невозмутимость.

– Очень приятно, Греко.

Дает отчет быстро и безболезненно: