Улица Яффо

Арабы. Палестинцы. «Черный сентябрь». Они потребовали освободить трех выживших мюнхенских террористов.

* * *

В тот день никто не хотел заходить в самолет. Ни экипаж, ни пассажиры. Стюардессы должны были показать, что все идет как обычно. Они представляли авиакомпанию, и по их лицам, особенно сегодня, каждый пассажир пытался прочитать, что происходит за кулисами. Поэтому надо улыбаться. Излучать уверенность. Даже если сами они знали так же мало, как и пассажиры. Только вечером, в отеле, экипаж узнал из новостей, что после драматических перелетов на LH 615 посадили трех освобожденных угонщиков-палестинцев, затем самолет приземлился в Триполи, где, наконец, были отпущены все пассажиры. Палестинцев встречали как народных героев.

* * *

Анита и Хайке ждали во Франкфурте, когда на следующий день угнанный самолет вернулся. Семерых членов экипажа встречали у трапа самолета цветами. Форма на них сидела идеально. Стюардессы улыбались в камеры, не выказывая ни малейшего волнения. Анита попыталась представить, что им пришлось пережить. И кому из них выпало заменить заболевшую коллегу. И что было известно тому незнакомцу, который ей позвонил. На пресс-конференции во Франкфурте американский журналист спросил командира экипажа, есть ли у него идеи, что можно сделать для предотвращения подобных захватов в будущем.

– Нет. Абсолютно нет.

* * *

Затем стали всплывать несоответствия. Появились догадки, возникли неприятные вопросы. Почему Бонн так быстро уступил угонщикам? Почему на борту оказалось только одиннадцать пассажиров, причем ни женщин, ни детей? Может, правительство Германии знало об угоне самолета или угон вообще инсценирован? Может, немцы заключили тайное соглашение с палестинцами: трое заключенных в обмен на обещание, что больше ни один немецкий гражданин не подвергнется опасности? Первый пилот сказал, что требовал освободить пленников, уверенный, что иначе угонщики взорвут гранаты. Израиль был возмущен. Как могла Германия капитулировать перед терроризмом. Вилли Брандт попросил Голду Меир о понимании. Его действия определялись убеждением, что спасение человеческих жизней превыше всего.

* * *

Аните хотелось верить, что все это действительно была подставная игра. Чтобы ее страх наконец развеялся.

Но ничего не развеялось. Полеты потеряли свой блеск, отныне они были воплощением ненадежности. Анита снова обратилась к врачу компании. О таинственном телефонном звонке она, разумеется, не рассказала. Только о своем страхе.

Вы можете прописать мне что-нибудь от этого?

Он не сторонник психотропных препаратов, ответил врач и предупредил о побочных эффектах, которые могут сказаться на работоспособности. Утомляемость, нарушения сна, беспокойство, спутанность сознания, тошнота. Он посоветовал вести дневник и записывать свои страхи, желания, мечты. Чтобы понять глубинные причины.

Мне это не нужно. Я и так знаю, почему я боюсь. До Мюнхена все было в порядке.

При душевных болезнях, продолжил врач, иногда имеет смысл задаться вопросом не только «отчего», но и «для чего». Быть может, ей стоит что-то изменить в своей жизни?

Ага, подумала Анита. Может, мне стоит сменить врача.

* * *

Вечером Анита позвонила Хайке и попросила привезти ей таблетки из Америки.

Так она познакомилась с Ральфом.

* * *

Ральф летал на самолетах компании «Пэн Эм». Родом он был из Покипси, что на севере штата Нью-Йорк. Ральф все держал под контролем.

От головной боли – аспирин. От усталости – кофеин. От депрессии – имипрамин.

Ральф Боуман. Мой отец.

* * *

Когда я смотрю на те немногие фотографии, которые у меня есть, то думаю, что я бы тоже влюбилась в этого человека. Если бы такие мужчины существовали сегодня. Big Daddy. Большой папочка. Открытая улыбка, во всем разбирается, легок в общении и надежен. Feet on the ground. Крепко стоит на земле. Возможно, самую малость чересчур приземленный для молодого человека. Неформальный галстук и бутылка колы в руке – как на рекламной фотографии тех времен, когда американская мечта была еще непоколебимой. А чего еще можно ожидать от человека, прошедшего обучение на военного летчика. Я подозреваю, что мою мать привлекло то, что он совершенно не походил на нее. И, вероятно, она понравилась ему по той же причине.

* * *