Улица Светлячков

– Что ты натворила?

– Спасибо за доверие, мам. Я просто поговорить хочу.

Тринадцатилетняя девочка хочет поговорить с родителями? Более того, Мара хочет поговорить с Кейт? Да снег в июле чаще выпадает.

– Хорошо, – осторожно ответила Кейт. – Ты точно ничего не натворила?

– Точно. Увидимся, пока.

Кейт уставилась на телефон.

– Что происходит? – вслух спросила она, но, прежде чем в голове оформился ответ, задняя дверь распахнулась, мальчики забрались в машину, и Кейт пришлось вновь оседлать привычную волну повседневной рутины.

Она заехала еще в пару магазинов, приготовила обед и в три часа вернулась, чтобы забрать из школы Мару.

– Ты точно не хочешь поговорить сейчас? – спросила она.

Мара сидела в пассажирском кресле, прислонившись к окну и опустив лицо, наполовину скрытое длинными темными волосами. Утром, собираясь в школу, она надела свои любимые джинсы с низкой посадкой, шлепанцы (хотя на улице лило), коротенькую розовую футболку и угрюмое выражение лица – ее главный аксессуар. Без этой угрюмой мины она из дома не выходила.

– Если бы я хотела поговорить сейчас, зачем бы я стала устраивать семейный сбор? Ну блин, мам, не тупи.

Кейт знала, что нельзя позволять дочери так с ней разговаривать; обычно она и не позволяла, но сегодня настроения ругаться не было, так что пришлось смолчать.

Оказавшись дома, Кейт поднялась прямиком к себе, зашла в ванную, выпила две таблетки аспирина и переоделась в спортивный костюм. Стараясь не обращать внимания на головную боль, усадила близнецов за кухонный стол с альбомами для наклеек и взялась за приготовление ужина.

Она едва заметила, как пролетело время, – в шесть вечера дверь распахнулась и Джонни пропустил вперед Талли.

– Только посмотри, кого я привел на наш торжественный сбор.

Кейт на мгновение оторвалась от приготовления тако.

– Привет-привет.

Она накрыла кастрюлю крышкой, убавила огонь и вышла им навстречу.

– Вы в курсе, что происходит?

– Я? Я вообще никогда не в курсе, – ответила Талли.

Вечер то несся на бешеной скорости, то тянулся бесконечно. Кейт весь ужин наблюдала за дочерью, стараясь уловить хотя бы намек на то, что им предстояло услышать, но в итоге не приблизилась к разгадке ни на волосок.

– Ну что ж, – сказала Мара около семи, когда посуда была помыта, а близнецы отправлены наверх смотреть кино. Стоя у камина, она явно нервничала и казалась совсем ребенком. – Тетя Талли считает, что мне…

– Талли знает?

– Нет-нет, – поспешно заверила ее Мара, – я в целом имею в виду. Она считает, что мне не надо вас ставить перед фактом. Что я должна вас уважать и, если для меня что-то очень важно, прямо об этом говорить.

Кейт взглянула на Джонни, тот в ответ закатил глаза.

– Ну и вот, – продолжила Мара, заламывая руки. – В ноябре в Нью-Йорке будет одна конференция, и мне прямо очень надо туда поехать. Там будет куча агентов и фотографов, которые ищут моделей. Тетя Талли говорит, что Эйлин Форд[119] наверняка меня выберет. Да и преподавательница в модельной школе пригласила меня лично.

Кейт молчала, слишком пораженная, чтобы хоть как-то отреагировать. Нью-Йорк. Талли считает. Лично пригласила. Какую стрелу вытаскивать первой?

– Это, я полагаю, не бесплатно? – сказал Джонни.

– Ну нет, – признала Мара. – Три тысячи долларов, но оно того стоит! Там будут все, кто имеет хоть какое-то влияние в модельном бизнесе.

– И когда эта конференция проходит?

– В ноябре, с четырнадцатого по двадцать первое.

– Во время учебы? – вскинулась Кейт.

– Всего-то на неделю… – начала Мара, но Кейт не дала ей договорить.

– Всего на неделю? Ты издеваешься?

Мара испуганно покосилась на Талли.

– Я возьму с собой домашку, буду делать по вечерам и в самолете, но вообще, если меня выберут, то и школа не нужна. Найму частных репетиторов.

– И скольких учеников из вашей модельной школы туда пригласили? – спросил Джонни спокойным и взвешенным тоном.

– Всех, – ответила Мара.

– Всех? – Кейт вскочила на ноги. – Всех? И это ты называешь «лично пригласила»? Да они же просто деньги из нас тянут! Ты серьезно веришь…

– Кейт. – Джонни бросил на нее выразительный взгляд.

Кейт постаралась обуздать гнев, сделала глубокий вдох.

– Прости, Мара, я не хотела этого говорить. Просто… нельзя взять и прогулять неделю учебы, к тому же три тысячи долларов – это большие деньги.

– Я заплачу, – вклинилась Талли.

Кейт никогда в жизни не хотелось ударить ее так, как теперь.

– Ей нельзя прогуливать школу.

– Я могу…

Кейт подняла руку.

– Помолчи, – сказала она Талли.

Мара разрыдалась.

– Видишь? – закричала она, глядя на Талли. – Она думает, что я маленькая, ничего мне не разрешает.

Джонни поднялся на ноги:

– Мара, тебе тринадцать лет.

– Брук Шилдс и Кейт Мосс в четырнадцать зарабатывали миллионы, а все потому, что их мамы их любили, да, Талли? – Она утерла слезы и посмотрела на Джонни: – Папочка, ну пожалуйста!

Он покачал головой:

– Прости, милая.

Мара стремительно развернулась и бросилась вверх по лестнице; дверь спальни, с грохотом захлопнувшись, проглотила ее рыдания.

– Пойду поговорю с ней, – сказал Джонни и со вздохом поплелся на второй этаж.