Улица Светлячков

Она легко находила общий язык не только с камерой, но и с гостями, со зрителями в студии и у телеэкранов. В первые же две недели она стала сенсацией. Ее фотографии появились на обложках журналов «Пипл», «Энтертейнмент Уикли», «Гуд Хаузкипинг», «Ин стайл». «Синдиуорлд» не успевал отвечать на запросы – так стремительно шоу Талли покоряло новые рынки.

И прекраснее всего было то, что программа принадлежала ей. То есть не ей одной, конечно, – приличной долей владел «Синдиуорлд», небольшой кусочек достался Райанам, но главной была она. И все понимали, что половина успеха «Шоу Опры» – это уже огромный успех.

Сидя в своем кабинете, Талли просматривала заметки к съемкам, которые должны были начаться через – она взглянула на часы – двадцать пять минут.

Снимать предстояло очередной выпуск со знаменитостью. Интервью в стиле «боже мой, как же мы обожаем друг друга». Честно сказать, журналистское нутро Талли все еще сопротивлялось этим глупостям, но бизнесвумен неизменно побеждала. Что поделаешь, народ сейчас стремится подобраться как можно ближе к звездам. Джонни мирился с этими сегментами в обмен на возможность снимать свои серьезные сюжеты про мировые проблемы.

В дверь постучали. Снаружи донеслось почтительное:

– Миз Харт?

Она развернулась в кресле:

– Да?

– Приехала ваша крестница. Для сегмента «дочь у мамы на работе».

– Отлично! – Талли вскочила на ноги. – Пусть заходит.

Дверь распахнулась, на пороге показался Джонни в светлых джинсах и темно-синем кашемировом свитере.

– Привет, – сказал он.

– Привет.

Мара, стоявшая рядом, едва не подпрыгивала на месте, так она была взбудоражена.

– Привет, тетя Талли. Папа говорит, мне можно провести с тобой целый день.

Талли сделала несколько шагов им навстречу.

– Лучшей дочери для себя я и вообразить не могла. Готова узнать, как делаются телешоу?

– Ой, даже не терпится!

Талли повернулась к Джонни, запоздало осознавая, что стоит слишком близко. Так близко, что видит крохотный островок щетины возле уха, который он пропустил во время бритья.

– Если понадоблюсь, я у себя. Постарайся не купить ей машину или лошадь, пока она в студии.

– А что-нибудь маленькое можно?

– Кому угодно другому я бы ответил да, но в твоем случае «что-нибудь маленькое» может оказаться бриллиантом.

– Я скорее думала про сувенирную сумку «Разговоров о своем».

– Идеально.

Талли улыбнулась:

– Ты мой продюсер, тебе по статусу положено говорить, что я идеальна.

Он посмотрел на нее сверху вниз:

– Весь мир считает, что ты идеальна.

Между ними вдруг ожили воспоминания о годах, проведенных вместе, о разговорах, о моментах близости, обо всех возможностях, к которым она повернулась спиной. Во всяком случае, именно об этом думала Талли; его она теперь знала недостаточно хорошо, чтобы читать по лицу. Да, они ежедневно работали вместе, но всегда в строго профессиональной обстановке, всегда в компании других. А по выходным, когда она приезжала к нему домой, Джонни становился мужем Кейти, и она держалась на почтительном расстоянии.

Он стоял не шевелясь, не улыбаясь.

Талли растянула губы в улыбке, надеясь, что вышло естественно, и отступила на пару шагов.

– Пойдем, Мара, будем играть в дочки-матери. У меня в зеленой комнате сидит Линдси Лохан, можешь спросить ее про первые шаги в шоу-бизнесе.

Шла первая неделя сентября, и среда выдалась солнечная. Кейт стояла на тротуаре возле начальной школы «Ордуэй». Парковка, еще пару минут назад забитая автобусами, по очереди подъезжавшими к тротуару, и машинами – в основном универсалами и минивэнами, – цепочкой ползущими ко входу, успела опустеть, повисла тишина. Звонок прозвенел и смолк, директор вслед за детьми зашел в приземистое кирпичное здание, день начался. Над головой у Кейт полоскались на осеннем ветру два флага.

– Ты чего, все еще плачешь? – Талли и хотела бы, чтобы вопрос прозвучал участливо, но слишком у нее для этого был честный голос. Ей не удалось замаскировать насмешливые нотки.

– Не хочу тебя обидеть, но иди в задницу.

– Поехали, отвезу тебя домой.

– Но… – Кейт взглянула на окно в дальнем конце здания. – Что, если я кому-нибудь из них понадоблюсь?

– Ты их в подготовительную группу отправила, а не на коронарное шунтирование. К тому же у тебя дела.

Кейт вздохнула, утирая глаза.

– Я понимаю, что веду себя глупо.

Талли сжала ее руку:

– Ничего не глупо. Я помню, как сама пошла в школу. Так завидовала детям, чьи мамы плакали.

– Спасибо, что приехала, правда. Я знаю, как тебе трудно вырваться с работы.

– Мне продюсер разрешил, – улыбнулась Талли. – Ты знаешь, мне кажется, он запал на мою лучшую подружку.

Они вместе зашагали к машине по тротуару, с двух сторон усаженному деревьями. Кейт забралась на водительское сиденье своего нового синего универсала и завела мотор.

Талли тут же наклонилась и воткнула в магнитолу диск. Из динамиков донеслись первые аккорды «Подружки Джесси», зазвучал голос Рика Спрингфилда[118].

Кейт рассмеялась. Вырулив с парковки, они заехали в кофейню и заказали два латте, и к возвращению домой Кейт определенно чувствовала себя лучше.