Улица Светлячков

– В нее стреляли, попали в плечо, а она даже не подумала остановить репортаж. Ты бы видела, Маларки. Это было что-то. Она бесстрашная.

Восхищение звенело в его голосе, плескалось во взгляде. В любой другой ситуации она почувствовала бы боль, ревность, но теперь лишь разозлилась.

– Поэтому ты в нее влюбился, да? Потому что у нее, в отличие от тебя, есть яйца? Потому что ее можно подставлять под пули, а потом гордиться тем, сколько в ней страсти? – Голос ее дрожал, это последнее слово она растянула с отвращением, точно горькую ириску. – Да к черту такой героизм. Я не про новости твои сраные спрашиваю. А про Талли. Ты хоть узнал, как она?

Джонни ее реакция явно ошеломила.

– Ее сейчас оперируют. Она…

– Кейти!

Услышав голос Чеда, Кейт обернулась, увидела, как он вбегает в вестибюль. Они обнялись, прижались друг к другу, это вышло само собой, совершенно естественно.

– Как она? – прошептал Чед ей на ухо. В его голосе звучала та же тревога, которую Кейт чувствовала сама.

– Ее оперируют, – ответила она, отстраняясь. – Больше пока ничего не известно. Но она выкарабкается. Пулями ураган не остановишь.

– Она только притворяется неуязвимой. Ты ведь это знаешь не хуже меня.

Кейт сглотнула ком в горле, кивнула. Они замерли друг напротив друга, связанные общим страхом, не решаясь нарушить молчание. В его глазах яснее ясного читалось, как он любит Талли, как боится за нее.

– Я пойду родителям позвоню, они наверняка захотят приехать.

Кейт подождала ответа, но Чед лишь стоял неподвижно, уставив в пространство остекленевший взгляд, сжимая и разжимая кулаки, точно стрелок, готовый в любую минуту выдернуть из кобуры пистолет. Устало улыбнувшись, она пошла к телефону. Проходя мимо Джонни, не сдержавшись, бросила:

– Вот так нормальные люди друг о друге заботятся в беде.

Опустив в прорезь четыре монетки, она набрала номер родителей. Ответил, слава богу, папа – услышав мамин голос, она бы точно разрыдалась. Кейт коротко рассказала ему о случившемся и повесила трубку.

Обернувшись, она увидела Джонни.

– Мне очень жаль, – сказал он.

– Есть о чем жалеть.

– Но так уж в нашем деле все устроено, Кейти. Приходится отделять личное от профессионального и учиться расставлять приоритеты – работа на первом месте. Такой вот производственный риск.

– У таких, как ты и Талли, всегда работа на первом месте, – сказала Кейт и, пройдя мимо него, опустилась на диван и снова стала молиться.

Через несколько мгновений Джонни подошел и, ни слова не говоря, остановился рядом. Кейт вопросительно взглянула на него.

Он не шевелился, не моргал даже, но все равно было видно, насколько он напряжен. Казалось, его самообладание держится на тонкой ниточке, которая вот-вот порвется.

– А ты сильнее, чем кажешься, Маларки.

– Стараюсь.

Она хотела было сказать, что сил ей придает любовь – особенно в такие моменты, но, глядя на него, побоялась даже произнести вслух это слово.

Он сел на диван с ней рядом.

– Откуда ты так хорошо меня знаешь?

– Мы давно работаем вместе.

– Да не в этом дело. Ты понимаешь меня как никто. – Он вздохнул и откинулся на спинку дивана. – Я и правда подверг ее опасности.

– Она бы и сама не согласилась поступить иначе, – примирительно сказала Кейт. – И мы с тобой оба это знаем.

– Да, но…

Он умолк, так и не договорив, и Кейт вгляделась в его лицо:

– Ты ее любишь?

Он не ответил, не шевельнулся даже, лишь закрыл глаза.

Но Кейт уже не могла этого так оставить. Решившись наконец задать вопрос, она хотела получить ответ.

– Джонни?

Он поднял руку и обнял ее за плечи, притянул ближе. И она позволила себе утешиться в его объятиях. Сидеть вот так, прижавшись к нему, казалось естественным, все равно что дышать, но она знала, как опасно верить этому чувству.

Они еще долго сидели рядом, проживая одну за другой бесконечные, порожние минуты. Они ждали.

Талли потихоньку приходила в себя, медленно оглядывала окружавшие ее предметы: белые плитки на потолке, лампы дневного света, серебристую спинку кровати, поднос на тумбочке.

В сознание тонким ручейком сочились воспоминания. Бикон-Хилл. Магазин. Направленный на нее пистолет. Боль.

– На все готова, лишь бы оказаться в центре внимания, да? – В дверях палаты стояла Кейт – в старых спортивных штанах с логотипом университета и футболке, оставшейся от какого-то студенческого фестиваля. Когда она подошла к кровати, глаза ее блестели. Она досадливо смахнула слезы. – Блин. Обещала же себе, что не буду реветь.

– Слава богу, ты здесь.

Талли давила на кнопку подъемного механизма, пока не оказалась в сидячем положении.

– Где же мне еще быть? Все здесь. Чед, Матт, мама с папой. Джонни. Они тут с папой всю ночь играли в карты и обсуждали новости. Мама, по-моему, уже второе покрывало довязывает. Мы все чуть с ума не сошли.

– Как репортаж-то?

Кейт рассмеялась, чувствуя, как катятся по щекам слезы.

– Так и знала, что ты первым делом про это спросишь. Джонни говорит, что Джессика Сэвич тебе в подметки не годится.

– Как думаешь, может, меня в «60 минут»[88] позовут на интервью?

Кейт подошла к ней вплотную.

– Ты меня так больше не пугай, ладно?

– Постараюсь.