Улица Венеалме

Аяна вернулась на кухню и сидела, озадаченная. Конда вовремя подсказал ей про необходимость этого разговора. У Юталлы было такое лицо, будто она этим вонючим средством собиралась убрать не только масло с платья, но и, чуть позже, Аяну со своей дороги. Очень, очень решительное. Совсем не такое, как перед Гелиэр тогда. Откуда он знал? Хотя, что это она. Конда действительно, как тогда сказал, поварился во всём этом немало. В этом доме невозможно жить, не разбираясь в местных странных переплетениях и причинах корысти. Неужели в долине она не видела всего этого же просто в силу того, что не знала, куда смотреть? Она видела лишь уют, окружавший её, светлую комнату, своего сварливого, тёплого, мягкого пятнистого кота, никогда не выходя за этот круг заботы и любви, в котором росла, как дерево, обнесённое решёткой, на улице Ордалла.

Она удручённо вздохнула. Это слишком сложно. В долине всё было так просто! Ригрета говорила, что всеми движет одно желание – желание власти, которая, по мнению людей, даст им какие-то преимущества в любви, но всё сводилось в итоге к одному. К вопросу, который занимал Харвилла, маму, Анкэ, олем Ораи, её Конду... Пулата. Что останется после тебя? Они все, все думали об этом. Сольются ли круги на воде, вызванные тобой, с другими, образуя рябь, отражающую вечные, бесстрастные звёзды, или погаснут, задавленные теми кругами, что возникли рядом?

Что будет после?

Аяна схватилась за виски, чувствуя, как немеют губы. Это были не её мысли, это было похоже на глоток из чужого заварника, что она по ошибке схватила со стола в их дворе, и, только допив, осознала, что это отвар сладкого корня, который пил лишь отец. Она отчаянно, невыносимо нуждалась в ладони Конды, которой он поддерживал её на поверхности, потому что тьма в его глазах, глоток которой она сейчас с ужасом отхлебнула, обжигала холодом, более ледяным, чем холод ледников у истоков Фно.

– Где Арчелл? – спросила она, выбегая на кухню. – О, Като. Доброе утро. Кир Мират вышел?

– Нет. Они так и сидят в комнатах киры Атар, – сказал он, зевая. – Арч на мужской половине. Позвать?

Она беспокойно кивнула.

– Да, пожалуйста.

Като неохотно встал и, зевая, ушёл.

– Что ты хотела, капойо?

Арчелл выглядел невыспавшимся и смотрел мрачно.

– Мне... мне нужно передать кое-что. Погоди. Иди к дверям женской половины, – сказала она беспокойно, вспоминая утреннюю просьбу Иллиры. – Пойдём. Стой. Жди тут.

Она метнулась к себе и достала из мешка керио, расправила, беспокойно встряхивая, и бережно сложила снова.

– Арчелл, где кир Конда? – спросила она тихо, передавая ему свёрток. – Это надо передать Иллире. Где твой кир? Вернулся?

– Он в городе с утра. Зачем тебе?

Аяна сжала челюсти. Ладно. Дыши, говорила олем Ати. Дыши!

– Всё хорошо, Арчелл. Просто поинтересовалась, – сказала она, незаметно слегка распуская завязки корсажа. – Передашь, хорошо?

Она дышала, вбирая удушающий отвратительный сладкий запах дисодилий, родной аромат купресы, раздражающую гарь с кухни, где кто-то разлил молоко на очаг, благоухание сена из матраса и отголоски затхлости от перьев подушки, приглушённые чистой сероватой наволочкой, слегка царапавшей ей щёку, и осторожно вела пальцем по переплетениям нитей, которые были близко-близко, слегка опушённые ворсинками, ныряющие друг под друга, сплетающиеся, как намерения знакомых и незнакомых ей людей, в сложную, плотную ткань окружающего её мира.

16. Добро пожаловать в мой кошмар

– Тебе звонят, – сказала Дестрикта из-за двери.

Сливовый ковёр нежно смыкал мягкий пышный ворс над носками её синих туфелек.

– Заходи!

Гелиэр умывалась над небольшим металлическим тазом с тонкой гравировкой по краю, изображавшей лозы нокты, свивавшиеся и переплетающиеся в бесконечном танце.

– Юталла будет твоей ками после моего ухода. И Рида заходила ко мне сегодня, – сказала Аяна, завороженно кружа взглядом по бесконечной лозе. – Она скучает и спрашивает, можно ли увидеться с тобой, кира Атар.

Она с усилием отвела глаза от гравировки и посмотрела на счастливое, румяное лицо Гелиэр.

– Мне передать ей что-то?

– Да. Я бы хотела погулять по саду, – сказала Гелиэр, промокая мягким полотенцем капли на лице. – Может, Айлери присоединится?

– Я спрошу. Гели, как ты?

– Хорошо. Я сделала, что ты сказала, и он... заснул.

– Заснул? – Аяна зажала рот рукой и зажмурилась, пытаясь не смеяться. – Гели...