Улица Венеалме

Она остановилась на пороге, с удивлением оглядываясь. Запахи и вид мебели не соврали ей, и грязноватая дверь не скрывала, на первый взгляд, за собой ничего неожиданного или поражающего несоответствием обстановке, как она затаённо надеялась. Это было явно не одно из тех заведений, где подавали свежую ветчину и хлеб, жаренный на решётке, да и люди, которые сидели перед ней, вряд ли могли себе позволить посещать подобные заведения.

– Зартес. Краселл. Дайрес. Скалеме. Шако.

Они привставали по очереди, когда Конда называл имена, и Аяна двумя руками тревожно схватила Конду за локоть, слегка попятившись. Он нагнулся к ней, скидывая капюшон, и поцеловал в висок.

– Моя жена. Аяна.

– Добрый день, кира, – прозвучал нестройный хриплый хор.

– Не смотри так на них, любовь моя. Мы много раз говорили, что нужно видеть не только внешнее.

Аяна смотрела. Она смотрела на обрубки ушей Зартеса и Шако, на огромный старый рубец, проходящий через всё лицо Краселла, на обмотанную культю левой руки Дайреса, на испещерённое огромными багровыми оспинами лицо Скалеме, и видела. Видела их взгляд, направленный на неё и на Конду.

– Здравствуйте, севас, – сказала она наконец негромко. – Приятно познакомиться.

– Предлагаю немного выпить по такому случаю, – широко улыбнулся Конда.

Пиво было на удивление приличным, и Аяна прихлёбывала из кружки, хрустя поджаренным в масле тёмным хлебом с запахом чеснока.

– Мы поражены, – сказал Шако. – Получается, всё, что ты рассказывал, кир, – чистая правда, и, судя по твоей жене, даже превосходит твои рассказы.

– Да. Теперь вы не будете звать меня безумцем?

– Нет, – Краселл виновато покачал головой. – Я верил тебе с самого начала. Такое невозможно выдумать.

– Вы догадываетесь, зачем я вас позвал, севас? – спросил весело Конда.

– Не имеем ни малейшего понятия, кир.

– Моя жена организовала одно дело, но она не справляется одна. Никому не потянуть такое в одиночку. А ещё я, как сами понимаете, очень рассчитываю на её единоличное внимание. О. А вот и он.

Дверь открылась со скрипом, Аяна обернулась и с удивлением уставилась на Олкоса, который уверенно шёл к их столу.

– Олкос, познакомься. Это люди, с которыми нам предстоит работать.

Аяна перевела глаза на Конду, и он снова подмигнул ей.

– Теперь я расскажу подробнее. Зартес был катисом в Эдере. Так случилось, что приятель его юного кира обратил слишком пристальное внимание на дочь деревенского старосты, но решил, что такое пятно на его репутации ему не нужно. Отец кира не стал разбираться, а может, и разобрался, но... С тех пор Зартес не может работать в хороших домах.

– Я убираю навоз в конюшне, – хмыкнул Зартес.

– У Шако случилось примерно то же самое, а вот Дайреса обвинили в том, что он имел противоестественный интерес к одному из юных кирио дома.

– А ведь у меня была невеста, – угрюмо пробормотал Дайрес, залпом выпивая половину кружки. – Этот заср... Прости, кира. Меня подставили, потому что я отказался приводить в его комнату ту девчонку с кухни.

– Краселл услышал крики с женской половины, а так как все крепко спали после праздника молодого вина, побежал в комнату сам. А потом туда вбежал муж, вооружённый и очень пьяный. Любовник киры сиганул в окно, а она указала на Краселла как на насильника. Любовника нашли позже, под окном, со сломанной ногой, поэтому Краселл избежал суда, но, сама понимаешь, репутация, да и... – Конда помахал рукой у своего лица. – Ну и Скалеме, который был помощником гватре, но очень тяжело перенёс оспу... Ты видишь. Да, вот такие теперь знакомства у твоего мужа.

Он тяжело вздохнул, потом хмыкнул, покачал головой, отхлебнул из своей кружки, откинулся на спинку стула, сплетя руки за головой, и окинул взглядом друзей.

– Я хочу дать вам если не возможность вернуться к прежней жизни, то хотя бы не влачить жалкое существование, в которое я тоже окунулся сполна за эти месяцы, пока блуждал во мраке. Олкос – замечательный парень, он отличный организатор. Мы нашли вам помещение. Вот это. Я, Нелит Анвер, заключу с вами договор, по которому вы будете обучать тут нескольких достойных севас за ежемесячную плату, допустим, в четыре золотых... на первое время. Вот.

Он сунул руку под камзол, в карман безрукавки, и положил на стол треугольный пропуск в хранилище книг.

– Я не могу оплатить вам списки книг, потому что это пока для меня слишком накладно. Мне нужны деньги на личные дела. Пользоваться будете по очереди. С вас клятва, что вы не обменяете знания на выпивку.

– Клянёмся!

На этот раз совместный крик был оглушителен. Аяна распахнула глаза и дёрнулась, еле удержавшись от того, чтобы не зажать уши ладонями. Она уже видела такие лица. Она видела их у моряков с "Фидиндо", которые сошли на берег и обнимали землю, танцевали и не верили тому, что это происходило наяву. Пятеро искалеченных мужчин, потерявших надежду на подобие достойной жизни, обретали её снова.

– И как мы организуем это?

– Сколько этих севас?

– Что они уже умеют?