Улица Венеалме

– Ты была другой, когда я хотел увезти тебя. Я видел лишь одно решение. Но капитан Эрлант, пусть он будет проклят, был прав. Ты слишком вольная. За время пути ты успела ещё немного вырасти из этих рамок. Я не представляю, как это море в твоих глазах может поместиться в четыре комнаты странного жёлтого дома. Айи, любовь моя, скажи мне, готова ли ты терпеть сочувственные взгляды? Готова ли ты к сплетням о том, что твой муж тратил огромные деньги на актрису, пока не женился на тебе?

Аяна пересела к нему, обхватывая его руками и ногами.

– Ты хочешь сказать, что я... я должна сыграть актрису, на которую ты тратишь баснословные суммы? Я сказала Гелиэр, что готова на всё, в том числе на осуждение всех в этом мире или любом другом.

– На тебя будут коситься. И на Ондео, и на Аяну.

– Конда, я не очень хочу возвращаться в дом Пай.

– Я помню. Ты хочешь сказать...

– Я не собираюсь поддерживать связи с теми, кому это важнее меня. Я набирала гальку для Кимата, просеивая через пальцы, и та, которая прошла между ними – упала в вольное широкое море. Та, что осталась – стала игрушкой сына. Если человек не способен увидеть меня за забором условностей, как Раталл, пусть остаётся снаружи. Лучше быть одной, чем с такими людьми. Но у меня есть ты, а ещё я быстро обзавожусь друзьями. Думаю, в эйноте у Риандалла я найду, чем себя занять, с учётом того, что Гели любит плавать, а Мират...

– Да. Я поговорил с ним. Ты права, в нём есть мечты.

– Он видит в ней человека.

– Он не чужд некоторым условностям, но, в целом, да.

Конда откинулся назад и взглянул ей в лицо.

– Я не жалею о том, что сделал. Это сделало тебя счастливой.

– Я счастлива за неё.

– Мы сможем съездить в долину, как только я отыщу Лойку. Я верен клятвам, Орман это знает.

– Это всё безумно долго. Поиски Верделла заняли бы восемь месяцев, если бы не кир Эрке.

– Да. Это долго. Надеюсь, моей жизни хватит, чтобы воплотить все наши мечты. Я хотел бы прожить три жизни рядом с тобой, но и этого было бы мало. Не хочу терять ни минуты. Я услышал всё, что ты сказала, а теперь иди ко мне, разящий мстительный дух. Сделай так, чтобы я пожалел о своих прегрешениях и очистился от них терпением и покорностью.

– Ты будешь умолять меня о пощаде.

– Ни за что. У тебя не получится.

– Спорим?

Подушка валялась на полу, накрытая сбитой простынёй, и матрас нещадно колол спину жёсткими былинками соломы.

– Мы выиграли, – сказал Конда, поднимая с пола подушку и отряхивая её. – Айи, мне надо будет отлучиться на пару дней.

Аяна возмущённо нахмурилась. Конда весело смотрел на неё, прищурившись, и она попыталась столкнуть его.

– А ну слезь с меня. Когда ты собирался это сказать? Ты специально сказал это сейчас, чтобы я не злилась?

– Нет. Не слезу, – сказал он, расслабляясь. – Мне так удобно.

– Ты раздавишь меня, – прохрипела Аяна, пытаясь дышать. – К... Конда... Стамэ...

Он откатился в сторону, отбирая подушку.

– Всего... Ладно, не пару. Несколько дней. Ты даже не заметишь. Айи, я хотел предложить тебе завтра оставить Кимата с Арчем и прогуляться в город.

– Как Анвер? Или как Аяна?

– Как хочешь.

– А мои мальчишки? – спросила она, выдёргивая у него подушку.

– У меня есть некоторые соображения на этот счёт, любовь моя. Подвинься, я заправлю этот край. Положи подушку на место и давай спать. У меня дела с утра. Приеду в обед.

35. Так для тебя это игра?

Утро прошло в томительном ожидании, Аяна то и дело одёргивала себя, унимая любопытство, и, когда наконец пришёл Арчелл, распахнула дверь так, что напугала его.

– Доброе утро, кира, – сказал он, озираясь с неловкостью. – Я заходил вчера, но...

– Да. Ты отвлёк её. Она показывала... представление киру Конде и мне, – нахмурилась Аяна, глядя, как Арчелл заливается краской и едва удерживаясь от хохота. – Ты прервал нас на самом... интересном месте.

Арчелл резко, большими шагами прошёл внутрь и остановился, не поворачиваясь.

– Я оставила там для Кимата...

– Я покормлю кира Кимата, – удручённо сказал Арчелл. – Можешь спокойно идти, кира. Там экипаж за тобой.

Коляска подскакивала на выбоинах мостовой, потом свернула, и щербинки и ямки перестали попадаться под колёсами. Аяна ехала, прижавшись к плечу Конды, а он грел её руки в ладонях.

– Пора тебе доставать те штаны, что шила Нэни.

– Ночами немного холодно. Очаг не особо согревает.

– Я разберусь с этим вопросом. В крайнем случае мы можем укладывать Кимата с нами под волосатым одеялом... А тебя – посередине.

– Я испекусь, как рыбная начинка в пироге.

– М-м... Слушай, ты не пробовала местное блюдо? Между двумя ломтями хлеба – ветчина с сыром, и это прижимают к раскалённой решётке. Умопомрачительно.

– Я почти не ходила в таверны...

– Это в хороших заведениях подают. Всё должно быть свежее, иначе это преступление против добра.

– Конда, ко мне сегодня должны прийти мальчишки...

– Я потолковал кое о чём с твоими приятелями Бертеле и Олкосом. У них, надо сказать, очень честолюбивые планы на свою судьбу. Я немного помог им.

– В каком смысле? – удивилась Аяна. – Что значит, помог?