Улица Венеалме

– Это вы обсудите с Олкосом, – усмехнулся Конда. – Шако у нас ещё и толкователь арнайского. У моей жены очень интересный способ обучать чтению, Шако, подойди к нам на Венеалме завтра, она поделится с тобой. Пусть будет, даже если ты предпочтёшь старый. Ну что, Олкос, дружище, – хлопнул он по плечу паренька. – Теперь дело за вами с Бертеле. Пиво для парней – под запретом. – Конда поднял указательный палец, обводя взглядом присутствующих. – Севас, помните. Не опои дитя. Ну что, удачи. Надеюсь на вас!

Аяна вышла на улицу, глубоко вдыхая свежий воздух и незаметно обнюхивая своё платье.

– Это выветрится, – сказал Конда, накидывая на неё капюшон.

– Но почему ты делаешь это? Зачем, Конда?

– Они неплохие ребята. Просто, видишь, у нас очень легко скатиться, и очень сложно подняться обратно... Ладно, невозможно. Невозможно без такого вот вмешательства.

– Я не про это. Почему ты решил ввязаться в это моё дело?

Конда подал руку, помогая ей забраться в экипаж и сам залез следом.

– Просто потому что я могу, – сказал он удивлённо. – Это не такие большие деньги. Двадцать золотых – это моя прибыль примерно за день на данный момент, и она будет расти, потому что Арчелл не высыпается. Вот с девчонками я не смогу тебе помочь, к сожалению.

– Все твои... новые друзья – катисы?

– Айи, я был на дне, но, знаешь, видимо поговорка права, и подобное притягивается даже там. Я угощал всех без разбору, конечно, и это не все мои... новые связи, но, как видишь, всё же не потерял человеческий облик... И опустившись на дно, можно в зловонной жиже отыскать жемчужины, что туда уронили или кинули нарочно.

– И всё же...

– Мне стало любопытно. Что там, за поворотом нити, что ты нащупала, эйстре? Что будет, если добавить букву к знакомому слову?

– Так для тебя это игра? – заглянула ему в глаза Аяна.

– Вся наша жизнь – игра, Айи, любовь моя, сокровище моё. Разве не так? Ты ставишь свой камешек на доску для дэйрто, а жизнь ставит свой, и так каждый раз, и даже если твои камешки забирают, это не означает, что в конце игры охваченных тобой перекрёстков и полей будет меньше. Нет.

– В дэйрто есть правило, по которому ты не можешь сделать ход, лишающий тебя последней точки свободы, Конда.

– У всего есть цена, и у всего есть последствия, Айи. Если игра и её правила надоели тебе, ты меняешь её. Нет смысла тянуть то, что перестало нравиться.

– Мы играли вчетвером, и девушки отказались выпускать меня из игры, потому что были слишком заинтересованы в моём участии. Они сказали, что я поклялась, а их большинство, и это наказание за нарушение правил.

– Всегда есть способ увильнуть.

– Гелиэр как-то упала в обморок, чтобы меня не застали во время смены Анвера на Аяну.

– Видишь? Все что-то изображают, любовь моя... Даже твоя невинная юная кира Атар.

– Я развратила её. Она начала говорить над словами и вразрез с тем, что должна думать и говорить приличная благородная дама.

– У тебя есть восемь прекрасных образчиков того, как должна мыслить благородная дама. Ознакомься. Мне интересен твой взгляд. Всегда интересно, как разные люди смотрят на одно и то же явление. Поехали домой... Мне скоро уезжать.

36. Кто это печатает?

Конда уехал с утра, и Аяна в какой-то полусонной осенней дрёме, как вялая засыпающая муха, ходила по дому с книгой, хватаясь за мелкие дела и оставляя их, и снова хватаясь. Арчелл привёл Шако, и тот с интересом почёсывал висок, вникая в особенности пропева слогов, потом согласился, что это ускоряет чтение, и ушёл в задумчивости с листами бумаги, на которых Аяна оставила подробные указания. Несколько лет назад, помогая арем Дару на занятиях с малышами, она хорошо запомнила его совет относительно того, что нужно сперва выучить одно, а потом браться за другое, и теперь слегка сомневалась в том, что правильно поступает, передавая мальчишек в руки катисов, но многочисленные жирные пятна на полу от угощения, которое следовало за занятием, и брызги на стенах от перевёрнутой однажды мячом кастрюли с наваристой похлёбкой, которые она безуспешно пыталась оттирать, быстро успокоили её колебания. Конда правильно говорил тогда. Если можно распределить дела, перенаправив их или перепоручив, почему не сделать это? Даже Иллира говорила – не хватайся за всё сразу, не хватит сил. Её сил явно не хватало на полноценные занятия с этой оравой.

Ещё несколько дней прошли в таком же сонном оцепенении, а потом из дождя в дом нырнул Бертеле, который принёс корзинку с хлебом и булочками от Иллиры и с гордостью рассказывал, как ловко они с Олкосом организовали расписание, и как много желающих посещать занятия, когда выяснилось, что их будет вести настоящий катис, хоть и не совсем... целый.

– Это звучит немного обидно, – сказала Аяна, глядя, как Бертеле жадно откусывает от пирожка с мясом. – Мы с братом были вашими эйстре, но вы о нас так не отзывались... С такой гордостью.

– Не обижайся, эйстре. Мы благодарны вам. Знаешь, как Шако назвал наши занятия? Сэйнан Нелит Анвера.

– Сэйнан?