Ультиматум Борна

Сергей неожиданно бросился вперед, стреляя на ходу; он заметил в дальнем углу помещения фигуру, которую не видел Борн. Из тени выбежал киллер с чулком на голове, наводя автомат на цель, но он не успел воспользоваться преимуществом неожиданности: русский срезал его… Еще один! Кто-то шевелился за коротким прилавком, служившим баром. Был ли это Шакал? Джейсон перекатился к диагональной стене и присел, проникая взглядом во все закоулки ближних винных стоек. Он прислонился к основанию стойки бара, а второй русский, оценив ситуацию, побежал к женщинам, бьющимся в истерике, вперед спиной, водя стволом из стороны в сторону, прикрывая их. Голова, затянутая в чулок, резко поднялась из-за прилавка, и оружие появилось над Борном. Он вскочил на ноги, схватил левой рукой горячий ствол, а правой наставил АК-47; затем выстрелил в упор прямо в лицо за шелком. Это был не Карлос. Где же Шакал?

– Там! — крикнул Сергей, будто услышав немой вопрос Джейсона.

– Где?

— За теми дверьми!

Это была кухня. Они вдвоем приблизились к вращающимся дверям. Снова Борн кивнул, но они не успели тронуться с места: их обоих отбросило назад взрывом, прогремевшим внутри; это взорвалась граната, выбив стекла и куски металла из дверей. Дым вывалился в столовую, распространяя резкий, тошнотворный запах.

Тишина.

Джейсон и Сергей снова приблизились к входу в кухню — и снова были остановлены вторым взрывом, за которым последовало стаккато выстрелов. Пули легко прошили тонкие панели-жалюзи вращающихся дверей.

Тишина.

Абсолютная неподвижность.

Тишина.

Это было слишком для взбешенного Хамелеона. Он клацнул затвором своего АК-47, переключил режим стрельбы на автомат, придавил курок и, ворвавшись через двери, бросился на пол.

Тишина.

Другая картина из другого ада. Часть внешней стены взорвана, тучный хозяин и его повар, все еще в колпаке, мертвы, их тела лежат на нижних полках кухни, кровь стекает по дереву.

Борн медленно поднялся. Его ноги ломило, каждый нерв его тела ныл, он был на краю истерии. Словно в трансе, он смотрел вокруг сквозь дым и обломки, пока его взгляд не остановился на большом и зловещем листе коричневой бумаги, пригвожденном к стене тяжелым ножом мясника. Он приблизился к нему и, выдернув нож, прочитал слова, написанные черным карандашом:

Деревья Танненбаума сгорят, а на розжиг пойдут дети. Спи спокойно, Джейсон Борн .

Зеркала его жизни разлетелись тысячей осколков. Ему оставалось только закричать.

Глава 31

– Прекрати , Дэвид!

— Боже, это бесполезно, Алексей. Сергей, держи его… Ты , помоги Сергею! Положите его на землю, чтобы я мог поговорить с ним. Нам нужно убраться отсюда как можно быстрее!

Двое русских догнали вопящего Борна и повалили его на землю. Он выбежал через пробитую в стене дыру и побежал в высокой траве в тщетной попытке найти Шакала, паля во все стороны из АК-47, пока не опустел магазин. Сергей со вторым русским побежали за ним, последний отобрал у него оружие, и они вдвоем повели его, бьющегося в истерике, обратно к задней стороне изуродованного сельского ресторана, где их ждали Алекс и Крупкин. Оттуда они все быстро пошли к фасаду; там Хамелеоном снова овладела неконтролируемая истерия.

– Держите его! — рявкнул Крупкин. Два его помощника прижали Борна к земле. Офицер КГБ опустился рядом и сдавил рукой лицо американца за щеки, заставив человека из Тредстоуна семьдесят один смотреть на него. — Я скажу это только один раз, мистер Борн, и если ты не усвоишь это, можешь оставаться здесь и принять все последствия! Но мы должны уйти отсюда. Если ты возьмешь себя в руки, мы свяжемся с нужными людьми из твоего правительства в течение часа. Я тебя предупредил, и могу заверить, что твои соотечественники смогут защитить твою семью — как мне описал ее Алексей. Но ты, сам, должен принять в этом участие. Либо ты возьмешь себя в руки, мистер Борн, либо отправляйся ко всем чертям. Какой твой выбор?

Хамелеон, борясь с прижимавшими его к земле коленями, выдохнул, словно испустил дух. Его взгляд сфокусировался, и он сказал:

— Уберите от меня этих идиотов.

— Один из этих идиотов спас тебе жизнь, — заметил Конклин.

— Я тоже спас жизнь одного из них. Мы в расчете.