Ultraгрин: Маленькие повести для мобильных телефонов

Музыка была модная, два парня с «Фабрики», похожие на двух овечек с распрямленными волосами, пели о том, что им не больно, им горячо и они хотят еще. Было как-то неудобно слушать, отчего им так хорошо. «Но такие у нас времена», – говорил один очень большой ведущий очень первого канала. Говорил он это горячо и тоже очень непонятно, хотя и очень убедительно.

Хариков положил руку на копчик девушки – там у нее были две ямочки, он разглядел их еще на диване, когда она склонялась к третьему «Оргазму», заказанному ей щедрым Хариковым: он знал, что в таком бою патронов жалеть не надо.

Три коктейля булькали у нее в животе и давали ему право нажимать на клавиши ниже копчика. Проникнуть глубже мешали стринги, вылетевшие птичкой из тесных шортов, но он упорно перебирал клавиши – ритмично, с разным нажимом и скоростью. К концу танца он заметил, что цели достиг, он попал в зону, она оказалась эрогенной.

«Я сталкер! – твердо сказал себе Хариков. – Я проведу себя в эту запретную зону». И бережно уронил расслабленную девушку на диван. Тут погас свет, и Хариков решил не терять темпа. Только он решил завалить ее прямо здесь и сейчас, как затрещала барабанная дробь, вспыхнул свет, и начался конкурс шарад.

Вопросов он не помнил, не смог унять часть своего тела, пошел в туалет и заодно позвонил, сказал, что попал в аварию, но ничего не повредил, кроме двух фар, бампера и диска. Менты обещали, что скоро приедут, пожелали не скучать и выпить.

Хариков вернулся, орган его тоже вернулся в строй и уже не торчал вдали от тела. Девушка грустно сидела на диване и пила четвертый «Оргазм», бонус ее горел ясным пламенем – такие расходы понесла: салон, белье, шорты… Как потом отплатишь за бонус? Может и назад отыграть, знаем таких.

Был один у нее такой два года назад, сначала ухаживал, вещи дарил, в доме у него жила два месяца, а потом ему расхотелось. Она старалась, рано вставала, красилась, завтрак готовила каждый день разный, фантазии его скотские реализовывала – он всегда ее покрывал под видео, где пони в загоне девушку без лица любит под ее ржание. Вот так он с ней делал: накинет одеяло пуховое на голову и повторяет, что на видео происходит, и еще «иго-го» заставлял говорить, как маленькая лошадка. С виду не скажешь – менеджер, современный человек, чистоплотный во всех местах, а поведение скотское.

Когда пони ему надоела, он выгнал ее и вещи забрал, теперь льва изображает, наверное, вверх ушел по лестнице эволюции.

Начался конкурс стриптиза, ведущая – старая блядь на пенсии – что-то говорила о свободе тела, о падении советского строя, который порабощал женщину. Теперь другие времена, нужно снимать покровы и пить чашу любви до дна.

По ней было видно, что советская власть ей совсем не мешала. Она договорилась с ней в свое время и не раз потом это делала в государственных интересах, а иногда и просто так, в своих личных.

Ты родине помог, и она тебя не забудет, но и не вспомнит после выполнения задания, открестится от тебя в интересах того же государства, как в песне пелось прошлых лет: «Сегодня не личное главное, а сводки рабочего дня».

Пятый коктейль поднял ее с дивана и погнал в туалет. Там она набрала телефон финансового директора – абонент был недоступен, Хариков все предусмотрел.

Пьяный-пьяный, а дело туго знал, петля сжималась, жертва уже трепетала в силках охотника за страстями.

В зале на шесте уже крутилась молоденькая тварь из отдыхающих, Ж.О.П.А. сразу ее заметила, та сидела с серьезным мужиком из государственных органов, который проводил уик-энд инкогнито.

Он был на задании, весь день осматривал пансионат для приватизации в интересах группы лиц и себя в том числе, а чтобы не скучать, взял с собой молодую соску из канцелярии, которая обалдела от такого внимания и, напившись, полезла на сцену удивить своего папика избыточной разнузданностью. Стриптиз она делать не умела, висела на шесте сосиской, выставляя на посмешище свой плоский зад и грудь семиклассницы. Папику было все равно, он ушел в нижний бар звонить партнеру, заверить того, что надо брать, а когда вернулся, увидел только, как соска, собрав свои жалкие тряпки, убежала в туалет наводить марафет.

После нее на сцену полез мужик, решивший, что он не хуже. Он сидел с молодым стилистом, который любил брутальных мужчин типа прапорщиков и дальнобойщиков.

Сам он был эстетом до мозга костей, костей его мозга никто не видел, но все понимали, что он супер, да и по телику он всегда выступал и показывал себя со всех сторон, и все знали, что он спит в ночной рубашке Николая Второго и в трусах Екатерины Великой. Он еще пел, писал книги и делал с чужими волосами все, что хотел. Себя всего переделал так, что мама не узнает – слава Б-гу, она не дожила до дней таких.

Он любил иногда выехать под чужим именем в парике и очках в какое-нибудь быдловатое место и снять какого-нибудь крестьянина и развести его на секс, а потом уехать ночью в «Рай» или «Паша» к своим.