Ultraгрин: Маленькие повести для мобильных телефонов

Мой папа и дядя Яша были из Польши, оба воевали, но недолюбливали друг друга, корни их антипатии лежали в идеологии – Яша был коммунист. Еще в Польше он вступил в компартию и надеялся, что в Союзе получит должность за заслуги перед Коминтерном (была такая организация коммунистов всего мира, которой руководили из Москвы), но получил десять лет и уехал на Колыму, как многие его польские товарищи по партии.

Потом часть их освободили, и они воевали в составе польской армии, созданной СССР в противовес армии, созданной польским правительством в изгнании, сидевшим в Лондоне.

После войны оба выжили, и мы поселились на одной площадке сталинского дома, который строил стройтрест, где Яша работал в отделе комплектации. Нашу квартиру получила на своей фабрике мама – она работала начальником цеха и была парторгом, трое детей и заслуги перед социализмом позволили занять новую квартиру в новом доме.

Мой папа коммунистов не любил, но признавал, что выжил только в результате пакта Молотова – Риббентропа. Если бы мама не увезла его в СССР в 39-м году, он бы погиб и я бы не родился.

Яша, ко всем грехам политическим, совсем не пил, а мой папа в те годы осушал каждый день не один стакан, я не раз видел, как он в своем кабинете открывал сейф, где стояла чекушка водки и лежали головка лука и черный хлеб. Он наливал стакан, отворачивался от портрета вождя (не мог смотреть) и залпировал стакан за здоровье семьи, потом отрезал кусок луковицы, макал ее в чернильницу, где была соль, и заедал все куском черного хлеба.

Жили наши соседи хорошо – Яша был практичным человеком, он держал в сарае кабана и каждый день носил ему целые ведра еды, а поздней осенью приходил мужик и убивал кабана острым шилом. Это шоу наблюдал весь двор, кроме старого Каплуна.

В этот день его сыновья не выносили отца во двор на табуретке – тот не хотел видеть это жертвоприношение чужим богам.

В обычные дни Каплун восседал во дворе, пока его дети не приходили на обед, в обед они его заносили в дом, а потом опять сажали во двор, а вечером забирали в квартиру, где он царил, как Мафусаил или царь Соломон, если кому-то так приятнее.

Так вот, старый Каплун Яшу не переносил – за кабана в первую очередь, во вторую за запах от кабана, который мешал старику сидеть во дворе с комфортом.

Каплун был человеком набожным и не понимал, почему еврей должен держать кабана, старый Каплун знал, что нужда заставляет выживать, но почему кабан – есть кролики, куры… А тут кабан, которого держит еврей.

Никто, кроме Яши, в нашем дворе не держал свиней. Каплун всегда, когда Яша нес кабану корм, посылал на него проклятия на языке, который мало кто понимал, но Яша понимал точно, хотя делал вид, что не слышит.

Каплун до глубокой старости работал в молочном магазине. Магазин, конечно, был государственный, но его все называли «молочный Каплуна» У старика там был железный порядок, он сам утром в половине седьмого разливал по бидончикам свежее молоко, для этих целей имелся серебряный черпак, который он ловко опрокидывал в бидон, у него были еще крахмальные нарукавники. Две Маши, его продавщицы, тоже были накрахмалены, как официантки в ресторане железнодорожного вокзала.

Они в этот утренний час готовили витрины с сыром и творогом – маленькие баночки со сладким кефиром и ряженкой стояли на прилавке, творог с изюмом в серебряных пачечках ждал детей, которые уже в семь шли в школу. Они заходили к Каплуну, брали баночку сладкого кефира с коровкой на бумажной крышечке и сладкого творога в серебре и брели в объятия директора школы Бетти Давыдовны.

В дверях школы их встречала мама директора, старая, добрая старушка, которая гладила по голове хороших учеников и строго следила за хулиганами – их в школе было немало.

Директор и ее мать жили в квартире при школе, круглосуточно наблюдая за педагогическим процессом и территорией.

Каплун работал в молочном, пока у него не случился инсульт и он не упал на мраморный пол. Потом он отошел, но больше работать не мог, его дети, благодарные старику, каждый день, кроме пятницы, выносили его на улицу. Я тогда не понимал, почему по пятницам старый Каплун не дышит свежим воздухом, но папа мне объяснил, что такое шаббат. В этот день Каплун сидел дома, свет в их окне не горел, только мерцали свечи.

Я тоже вместе с Каплуном не любил кабана, наш сарай был рядом, и я каждую пятницу после школы должен был идти в сарай за дровами для титана. Я брал мешок, потом тупой топор и ключ от сарая и шел добывать полезные ископаемые.

Открыть замок зимой в сарае было непросто, он замерзал, я его отогревал свечкой. За дверью бился Яшин стопудовый кабан, и я замирал от страха. Кабан ходил по загону и бил своим весом во все стороны, так что стены хлипкого сарая трещали. Перед зимними холодами его уже сажали на цепь, он, видимо, чувствовал, что его скоро убьют и не находил себе места.