Ultraviolence (СИ)

Юнги просил, он истошно кричал и просил не ставить метку, он даже умолял, заклинал всем, а потом резко замолчал. Какая разница? Он же все равно умрет. Чонгук, мало того, что сомкнул на плече челюсть, он ее не размыкал. Трахал и словно всасывал в себя кровь омеги. Юнги отключился от ужаса. Чонгук сожрал его тело и душу. Выпил его до дна.

Юнги приходит в себя через пару минут от того, что его снова куда-то волокут. Почему все не рухнет, почему это долбанное здание не осядет и не погребет их под собой. Сколько можно его терзать, что еще ему приготовило это чудовище. Мин уже почти не соображает и не реагирует на все манипуляции вокруг. Юнги привязывают за запястья к переброшенной через балку цепи, и хорошо, что она туго натянута, потому что омегу тянет к полу, он бы на ногах не устоял. Мин голову с груди не поднимает, рвано дышит и пытается собрать воедино картинку размывшейся реальности, но сдается.

Чонгук совсем рядом, Юнги чувствует его запах. Кажется, прямо за спиной. Альфа разрывает блузку на омеге на два лоскутка и, позволив ей свеситься с плеч парня, идет к столу за плетью. Так значит, все что было до этого — было не наказание, горько усмехается Мин, значит, пытки еще не закончились, и смерти ждать долго.

Метал впивается в запястья и раздирает кожу, Юнги фактически висит на этой цепи, смиренно ожидая дальнейших действий своего палача.

— Самовольство наказуемо, — словно сквозь вакуум слышит омега ненавистный голос. — Ты снова сделал все по-своему. Снова наплевал на все мои слова и предупреждения, — Чонгук заходит за спину и, обхватив Мина за живот, и тянет к себе. — Решил, что у меня огромное терпение, что я буду прощать тебе все твои выходки. Сегодня я покажу тебе, как я поступаю с теми, кто меня не слушается, и ты больше никогда не будешь думать, что тебе что-то может сойти с рук.

Альфа за волосы тянет голову омеги вниз и кусает его в шею. Стоит Чонгуку отпустить его, как Юнги снова безвольной куклой висит на цепи.

Первый удар оказывается неожиданным. Плеть проходит по спине, и Мин даже не успевает дернуться. Вот только второй взмах оказывается куда больнее. Жалящая боль на мгновение парализует парня.

— Я не вкладываю силы, я вообще, считай, тебя не бью, а ласкаю, — говорит Чон и обходит омегу. Альфа останавливается напротив и цепляет пальцами подбородок омеги. Поднимает зареванное лицо и большим пальцем утирает слезы.

— Я сейчас сниму тебя с цепи, — медленно говорит Чонгук, растягивая каждое слово. — Ты опустишься на колени и попросишь прощение. Пообещаешь больше никогда меня не злить. Если ты этого не сделаешь, то я буду вкладывать силу в удары, а знаешь, на что способна моя плеть? Она будет рассекать твою кожу, обнажать плоть, но ты не умрешь, а будешь медленно истекать кровью. — Чон проводит пальцами по губам парня. — Так что, будешь хорошим мальчиком?

Юнги смотрит в черные глаза напротив и облизывает пересохшие губы. Вертит головой, пытается скинуть руку Чонгука, но он сильнее давит по губам и просовывает в рот омеги большой палец, давит на язык и успевает убрать палец за секунду до укуса.

— Кусачий лисенок, — усмехается альфа. — Будешь извиняться?

— Пошел ты, — одними губами выговаривает Юнги и прикрывает налитые свинцом веки.

— Тогда продолжим, — хмыкает альфа и снова заходит за спину парня. Мин жмурится и в следующую секунду получает новый удар. Плеть обжигает кожу, оставляя багровую полосу с капельками собирающейся на ней крови, и Юнги полузадушено кричит. Слезы фонтаном брызгают из глаз, но Чонгук не делает пауз, Юнги снова слышит противный рассекающий воздух звук и плеть ложится на его спину, оставляя очередную красную полосу. Терпеть такое невозможно. Будто Чонгук ведет по его коже раскаленным железом, на котором остаются куски его обнаженной плоти.

Боль от ударов рядом не стоит с тем кромешным адом, что творится у омеги внутри. Юнги будто живьем выпотрошили, пустили через дробилку кости и сломали хребет. Теперь уже не собраться. Теперь не встать на ноги. Какой силой он должен обладать, чтобы после сегодняшнего дня попробовать вернуть себя прежнего, попробовать собрать эти разбросанные по периметру ошметки и соединить во что-то целое. Реально ли это? Вряд ли. Юнги всего лишь человек. Слабый, никчемный, без права на пощаду. А Чонгук не щадит, продолжает накладывать один на другой шрамы, как на спине, так и в душе, исполосовывает тело и словно упивается чужой болью. Он вообще когда-то насыщается? Его вообще что-то может остановить? Юнги не понимает, почему его так мучают. Пытается понять, но не выходит. Чего он хочет от него? Он получил его тело, он держит в руках его жизнь, что еще ему нужно. Почему он не убьет уже или не отпустит, почему не прекращает эти выворачивающие нутро пытки. Он уже убил троих, по локоть окунулся в кровь, почему его аппетит только разгорается? Кожа на спине горит, Юнги даже представлять не хочет, что за кровавое месиво там. Он только дергается с каждым новым ударом и полузадушено хрипит.