Улыбайся, милая Мэри (СИ)

От одной мысли о том, что они могли исчезнуть в любой момент, угодив под раздачу в очередной потасовке между конфликтующими сторонами, становилось невыносимо тяжело дышать.

Мэри изломила губы в кривой, почти саркастичной усмешке.

- Дечимо, переспишь со мной?

========== Часть двадцать шестая. Недоизмена. ==========

James Arthur – Supposed

I.

- Если ты так волнуешься за неё, то следовало остаться дома и доверить всё нам, - сказал Реборн, поправляя шляпу на своей голове.

Тсуна недовольно зыркнул на своего репетитора и, к большому удивлению Гокудеры и Ямамото, не был никак наказан за такое своеволие. Мужчина проигнорировал этот жест со стороны бывшего ученика и продолжил невозмутимо шествовать по направлению к парадному входу особняка Алессандро Франко.

Хотя, если подумать хорошо, удивляться-то было и нечему, поскольку наказания киллера не трогали Десятого уже лет пять как.

- Ты думаешь, я бы не остался? Она меня выгнала. Не отвлекайся от работы – я прекрасно справлюсь.

Последняя фраза была, скорее всего, цитатой его обожаемой супруги, которая не хотела напрягать мужа своими психологическими проблемами, и заверила, что, даже в его отсутствие, рядом с Энмой (который приехал погостить на пару-тройку дней) ей нечего бояться.

- Тебе нужно что-то делать, Тсуна, - по доброте душевной решил дать совет Реборн. – С Мэри явно не всё нормально.

Ямамото его поддержал:

- Хром тоже обеспокоена состоянием Мэри: сказала, что вчера у неё началась паника, когда в комнате перегорела лампочка.

Дечимо раздражённо сжал руку в кулак.

- Считаешь, я не замечаю этого? – огрызнулся Тсунаёши, пропустив реплику друга мимо ушей и повернувшись к Реборну лицом. – Моя жена каждую ночь просыпается в слезах и боится всего, включая собственную тень. Думаешь, я не в курсе, что с ней происходит?

Даже будучи дико злым на мужчину за его беспечность и типично-реборновское настроение «всё-хорошо-а-дальше-будет-лучше» после того инцидента, Савада всё же пытался успокоить себя тем, что Мэри совершенно не злилась на его бывшего репетитора. И до того момента, как киллер начал проявлять некое подобие «интереса» к девушке, Тсунаёши прекрасно удавалось совладать со своим гневом.

Однако помимо этого, ещё больше его несказанно бесило то, что он совершенно не понимал, что за отношения связывали Мэ Ри и Реборна, раз они умудрялись так мило между собой общаться, да ещё и сбежали вместе (по инициативе мужчины – Тсуна даже не сомневался в этом). Помнится, девушка сама жаловалась, будто бы из всей семьи Реборн и Хибари пугали её до смерти.

- Усмири свою ревность, глупый ученик, - глумливо усмехнулся мужчина в ответ на гневную реплику молодого Вонголы, моментально догадавшись, где собака зарыта.

Было забавно наблюдать за тем, как терпение Савады на глазах превращалось в раздутый мыльный пузырь. Помнится, такое наблюдалось за ним лишь однажды – когда он, будучи девятнадцатилетним юнцом, наконец-то признался в своих чувствах Сасагаве и, по меньшей мере, трое суток избегал её, боясь получить отказ.

Сейчас всё было немного иначе.

Ко всему прочему добавлялась ещё и его смехотворная, нелепая ревность милой Мэри ко всем представителям мужского пола, что были в зоне досягаемости (не так давно Реборн заметил, что его бывший ученик попытался взглядом испепелить своего младшего товарища, ни в чём неповинного мальчишку Ламбо, только за то, что Мэ Ри разрешила ему отдохнуть на своих коленях, хотя все прекрасно знали, что это – своеобразное проявление дружбы между ними).

Самым интересным было то, что раньше этой ревности не было и в помине, а сейчас Тсуна буквально метал молнии взглядом, вызывая у своего бывшего репетитора ухмылку.

Этот парень был безнадёжно влюблён в собственную жену.

И пока Реборн придумывал самые разнообразные колкости и сарказмы, сам Савада размышлял немного о других вещах, которые, на удивление, злили его ещё больше.

Когда Мэ Ри предлагала ему переспать, он отказался от этого, потому что пользоваться её состоянием было для него верхом низости. К тому же, утром она вряд ли бы была ему благодарна за подобную выходку.

Однако теперь он с ужасом понимал, что раздражался от одного только вида её улыбки, предназначенной Гокудере или Ямамото.

Днём она очаровательно улыбалась его хранителям, непринуждённо болтая о каких-то бытовых мелочах, а потом по ночам взахлёб рыдала у него на груди.

Хах! А если бы вместо него, Тсуны, той ночью рядом был кто-то другой, она бы и его попросила заняться с ней сексом?

Неслыханная глупость!

Только вот глупость ли?

II.

После не очень желанного визита в гости к Алессандро, и весьма-весьма неприятного разговора, касающегося маленькой Кристины и её матери (под защитой Рёхея отбывших на родину до тех пор, пока не придёт извещение о том, что опасность миновала), Тсуна, Реборн и хранители вернулись в особняк, застав там Марию, у которой была самая настоящая паника и Николаса, который спешил куда-то со стаканом холодной воды в руках (в руках, а не на подносе!)