Улыбающийся человек

– Они хранят чужие заначки, наркоту и мобилы. В собственной заднице, Маркус. – Я встал. – Так что презерватив тебе пригодится.

– Погоди…

Я открыл дверь.

– Погоди!

Я обернулся:

– У тебя был шанс. Я с тобой только впустую время потратил. Теперь ты впустую потратишь несколько лет. Ты и правда ни хрена не знаешь.

– Шалавы, – тихо произнес Маркус.

Теперь все смотрели на нас.

– Что?

Он встал из-за стола, шагнул ко мне:

– Шалавы. Девчонки. Я пускал их в номер в отеле.

– Когда?

– Несколько раз. – Он пожал плечами, потом уставился на пол. – Несколько месяцев…

Я снова вернулся за столик и жестом велел Маркусу сесть.

– Сколько девчонок?

– Не знаю… – сказал он.

Я посмотрел на него.

– Не знаю. Несколько. Разные. Сутенеры их меняют, возят по городам, чтобы клиентам не приелись. Началось с местных, которые под мостом стояли. Потом сарафанное радио разнесло…

– И в какое время это было?

– Днем. В мои смены. Немного деньжат никогда не помешает…

– Был в доле, значит?

– Но я в это время всегда в здании сидел. А кто туда пробрался вчера ночью, я не знаю. Ключи я никому не давал.

– И в каком номере это происходило?

Маркус не ответил.

– Полиция уже подъезжает…

– В разных, – ответил он. – На четвертом этаже.

– Почему на четвертом?

– Лифт сломан. – Маркус пожал плечами. – Выше четвертого не ездит…

Банальная лень. Значит, точно не врет.

– Я видел убегающего взломщика на четвертом этаже, – сказал я.

Маркус закрыл глаза.

– Какая-нибудь девушка работала там в субботу?

– Она ушла при мне.

– А может, ей так понравилось, что она застопорила чем-то дверь пожарного выхода? И вернулась, когда ты ушел? Кто она?

– Не знаю.

– Началось с аренды номеров, но что-то мне подсказывает, что ты еще и товаром приторговывал.

– Не-а…

– Твои отпечатки сами упали на презерватив?

– Ты не знаешь наверняка, что он мой.

– А ты не знаешь наверняка, знаю я или нет.

Маркус не пошевелился.

– Опиши девушку.

– Да обычная. Шлюха как шлюха. Рыжая.

– Сколько лет?

– Не знаю, двадцать с чем-то.

– Где ты с ней познакомился?

– Сама пришла…

– Ладно, Маркус, на выход.

Кольер встал из-за столика, ухмыльнулся остальным и повернулся к двери. Я сопроводил его на улицу. Патрульные уже въезжали на парковку. Кольер так резко остановился, что я чуть не налетел на него.

– Погоди. – Он обернулся. – Послушай…

– Ну, слушаю…

– Черри, – сказал он. – Девчонку зовут Черри.

– Где ее искать?

Он не ответил, и я многозначительно покосился на полицейскую машину.

– В Чайнатауне. «Ножки» знаешь?

– Стриптиз-клуб?

– Да, рядом – страшная хибара. Девчонка живет в комнате четыре-бэ.

– Раз у нее есть комната, зачем ей шастать в отель?

– Ну, там не то чтобы просторно…

– Ладно. Ты мне очень помог. Спасибо.

Он улыбнулся.

– Маркус Кольер. Вы арестованы. – Я зачитал ему права и взял его за плечо.

– Какого хрена? – возмутился он.

– Передаю тебя этим джентльменам.

Из машины вышли два полицейских и открыли дверцу. Я назвал предполагаемую статью обвинения и сообщил, что Маркус – важный свидетель по делу о смерти при подозрительных обстоятельствах. Затем пошел к оставленной на другом конце квартала машине.

6

С дороги я позвонил Сатти. Пока я был в баре, город накрыла ночь. Формально наше дежурство только начиналось, и Сатти согласился встретиться в Чайнатауне. Если Кольер не врал, то Черри была в отеле в ночь, когда мы обнаружили улыбающегося человека.

Я припарковался, чувствуя электризующее волнение.

Прошел на Фолкнер-стрит через пайфан – двадцатифутовую арку с орнаментом из феечек, драконов и золотых листьев – и будто шагнул в другое измерение, где набирала обороты ночная жизнь. Рестораны со шведским столом и караоке-залами переходили в бары, стриптиз-клубы и казино с тусклыми неоновыми вывесками.

Здесь было легко достать дозу – на улицах будто из ниоткуда возникали наркоманы, похожие на оживших мертвецов. Экономический кризис способствовал расцвету наркоторговли – люди искали новые методы бегства от реальности, потому что прежние уже не работали. Фаворитом был спайс. У молодых людей восемнадцати-двадцати лет случались судороги, психозы, сердечные приступы.

Это называлось «трясучка».

Как-то раз наркоман начал крушить все вокруг, пытался поджечь машины, дома и, наконец, самого себя. После в полиции он признался, что нарывался на арест, дабы ему помогли бросить наркотик. Таких сразу было видно: они дрожали от озноба, несмотря на жару, синели на глазах. Одни во время прихода или отходняка вели себя безобидно, хохотали или рыдали, других выворачивало наизнанку. Живые призраки, под стать мрачному увядшему великолепию улиц, угасающей романтике ночи.