Улыбающийся человек

Нужный дом действительно нашелся рядом со стрип-клубом под названием «Ножки». У входа стояли танцовщицы. Курили, равнодушно глядя на улицу. Красивые, невозмутимые, неуязвимые для любви. Им приходилось такими быть. Я прервал их разговор вопросом о том, где вход в жилую часть дома. Длинным тонким пальцем мне указали на обшарпанный подъезд. Девушки знали, что творилось в тех стенах, поэтому смотрели на меня так, будто я спайсовый наркоман или иду к проституткам. Я нашел на домофоне комнату 4Б. Кнопки напротив нее не было, так что я звонил везде подряд, пока мне не открыли дверь.

Внутри оказался полутемный коридор с застоялым воздухом, как в домах, куда давно никто не заходил. Где-то за дверью Фрэнк Синатра пел «Only the Lonely»[11]. Мелодия сопровождала меня, пока я поднимался по лестнице. Дверь комнаты 4Б оказалась открыта. Пол усеивали щепки от выломанного замка. Я прислушался, потом слегка толкнул дверь.

Душная каморка. Не квартира. Скорее чулан, переделанный под жилье. Закопченное окно, из которого видно только диагональную пожарную лестницу. Полумрак – я включил фонарик и посветил на стены. Опрятно, мало вещей – компактная комната, компактная жизнь. На стене цветной постер с Мэрилин Монро. Несколько пар одинаковых красных туфель на каблуках составлены в ряд. На полу мягкий матрас – очевидно, постель. Комнату сдавали нелегально. Для жилья она не предназначалась.

«Там не то чтобы просторно», – сказал Маркус.

Клиентов сюда не поводишь. Хотелось думать, что работала Черри где-то в другом месте, так было бы лучше и для нее самой, и для единственной пока версии расследования. Я посветил чуть дальше. Увидел разбросанные по полу косметические принадлежности, – очевидно, их смахнули с подоконника. Перевернутое зеркало, расколотое ударом.

Алую кровь на зеркале.

Я выругался.

Услышав шум у двери, я направил на нее фонарик.

– Ого, идем по горячим следам? – сказал Сатти.

Вместо ответа я посветил на зеркало, на окровавленные осколки.

– Плохая примета, – пробормотал он.

Я мазнул лучом по мрачной каморке:

– Уже сбылась.

Мы вышли в коридор, перешагивая через щепки. Я ощущал холодную ярость. Что случилось с Черри? Что такого она видела в отеле? Похоже, мы совсем немного разминулись.

– Думаешь, это ее ты видел в «Палас-отеле»? – Сатти прислонился к стене.

– Не знаю, но она точно была там в субботу ночью. Маркус пускал девушек в номер на четвертом этаже. Там я и видел кого-то. Маркус говорит, что отправил ее домой еще до конца своей смены, но она могла застопорить чем-нибудь дверь и вернуться позже.

– И что? Зубоскал был ее клиентом?

Я обдумал это предположение. Покачал головой:

– Он был на пятом этаже. Нет, с ним другая история. Отдельная. Но девушка на что-то или на кого-то наткнулась. Али явно не она вырубила.

Сатти кивнул:

– Например, встретила охранника, но ей как-то удалось выкрутиться.

– А в этот раз, похоже, не выкрутилась…

Мы глянули друг на друга и разом бросились стучать в двери, каждый на своей стороне. С моей никого дома не оказалось. Сатти открыл какой-то сосед, но он ничего не видел и не слышал. По-английски он говорил с ужасным акцентом. Его больше заботило то, что он живет в стране нелегально. Мы проверили все квартиры, но везде натыкались на враждебность и языковой барьер.

Вслед за Сатти я спустился по лестнице.

На первом этаже нас поджидал тощий сосед с пожелтевшим от никотина лицом. На шее у него болталась кислородная маска, баллон он тащил за собой.

– Туда… – обратился он к Сатти.

Тот прошел мимо него к выходу, а мне махнул, чтобы я задержался. Цвет волос доходяги отдавал болезненной желтизной.

– Туда и дорога, – прошипел он и зашелся мучительным кашлем.

Его тело сотрясалось от спазмов, но кашель не выходил наружу, а гулко клокотал в грудной клетке. Бедняга скрючился, нацепил кислородную маску и схватился за стену. Наконец ему полегчало, и я смог задать вопрос:

– Мы ищем женщину, которая живет над вами.

Глаза с белесыми от катаракты зрачками расширились.

– Женщину?

– Девушку.

Он засопел, и я было подумал, что его снова настиг кашель. Лицо соседа скривилось, но, как оказалось, от смеха. Он ухватил меня за руку. Тощими пальцами, похожими на твердые морковины.

– Та еще девушка, – прошептал он. От усилия на глазах у него выступили слезы.

– Вы видели, что случилось?

– …полиция тащила на улицу…

Я представил жуткую сцену. Выбитая дверь, кровь…

– Когда это было?

– …меньше часа назад…

– Почему вы решили, что это полиция?

Он поморщился.

– …сказал на выходе…

– Полицейский?

Он кивнул.

– Как он выглядел?

– …как вы… обычно… – Свободной рукой сосед указал на свои глаза с белесыми катарактами. – Все смазано…

Я высвободил руку, вышел на улицу и пересек дорогу, лавируя в потоке машин. Сатти ждал меня, опершись на крышу машины.

– Сосед с первого этажа говорит, ее забрала полиция… – сообщил я.

– Слепой-то? Да он почтовый ящик от мусорки не отличит, Эйд, – злобно выдохнул Сатти. – Выбитая дверь, кровь… вряд ли полиция. У твоего поколения кишка тонка для таких методов. Как выглядела девушка?

– По словам Маркуса, лет двадцати с небольшим. Рыжая. Шалава…