«Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

– Да. Мистер Дайкс стал разглагольствовать насчет частной собственности и как безнравственно унаследовать деньги, которых не заработал.

– Уилл придерживается левацких взглядов, – будто извиняясь, пояснил Хэйуорд. – Однако он очень неплохой человек, когда узнаешь его поближе.

– Интересно, а кому-нибудь пришло в голову, – заметил Найджел, глядя на носки ботинок, – что Бетти могла написать завещание в пользу мистера Дайкса? В конце концов она собиралась за него замуж.

Рестэрики промолчали, поэтому Найджел добавил:

– Полагаю, раз завещания не существует, ее состояние будет разделено поровну между вами и Эндрю?

– Наверно, да, – ответил Хэйуорд. – Хотелось бы мне знать, что теперь делать. Если Бетти действительно обещала что-то Джунис, тогда, по-моему, следует отдать ей деньги. Но, скажу вам откровенно, мне эти деньги самому нужны. Фермы не приносят дохода, казначейские облигации падают в цене, а содержание дома обходится в кругленькую сумму.

– Я все говорю Хэйуорду, что он должен предложить Истерхэм-Мэнор правительству под военный госпиталь, – вмешалась Шарлотта. – Но, разумеется, правительству как будто пока не нужны больницы. Интересно, когда война начнется всерьез?

Хэйуорд широко улыбнулся.

– Шарлотта спит и видит себя в роли сестры-хозяйки. Уж у нее-то все будут ходить по струнке, верно?

– Не глупи, Хэйуорд.

На этой игривой ноте Найджел их оставил. Когда он уже собирался переступить порог, обернулся и увидел семейную чету: величественную в траурном платье статную Шарлотту, уверенную в себе, и Хэйуорда, неловко теребящего висячие усы. Представшая перед Найджелом картина навела его на мысль: а вдруг разыгрывающаяся в Истерхэме драма больше напоминает не «Гамлета», а «Макбета»?

Рестэрики были с ним на удивление откровенны, однако, возможно, их к тому вынудила мисс Эйнсли. Показания Хэйуорда выглядели достаточно бесхитростными, но вполне вероятно, их отрепетировала с ним жена. Каким бы шатким ни было финансовое положение старшего Рестэрика, трудно поверить, что Хэйуорд убил бы сестру за половину доли в собственности, которая приносила всего две тысячи в год. С другой стороны, если у Хэйуорда были какие-то иные побудительные причины, его жена смогла отвлечь от них внимание, подчеркнув, что наследство – слишком шаткий мотив. Если это так, она повела смелую игру. Но Найджел считал ее женщиной не только смелой, но и умной.

Однако кое-что еще в показаниях Хэйуорда не давало ему покоя. По пути в гостиную Найджел пытался определить, имеет ли какое-то значение тот факт, что в половине двенадцатого той ночью дверь в спальню Бетти была заперта. И задумавшись, налетел на Эндрю, который как раз выходил из гостиной.

– Какого…? Ах, это вы! – воскликнул Эндрю. – Где инспектор? Кто-то… только что пытался меня отравить.

Глава 15

Упавши с высокого трона

и погрязши в его крови,
душою сполна изменившись,
различает повороты судьбы.

Д. Драйден. «Пир Александра, или Сила музыки»

Обвинение Эндрю прозвучало как тревожный сигнал, и в гостиной среди присутствующих поднялся шум.

– У меня что-то в молоке! – рявкнул он Найджелу. – Скриблс не хочет его пить. Пахнет горьким миндалем. Я схожу за Блаунтом.

И он стремительно помчался вверх по лестнице.

Когда Найджел нажал на ручку двери, та вдруг распахнулась изнутри, и на пороге показались Уилл Дайкс и мисс Эйнсли. Бледная как смерть Джунис вцепилась в рукав Найджела.

– Я больше этого не вынесу! – вопила она. – Вы должны это прекратить!

– Скверная история, скажу я вам, – бормотал Дайкс.

Доктор Боуджен стоял посреди гостиной с недоуменным видом, он явно лишился обычного спокойствия и был выбит из колеи. Найджел внимательно посмотрел на стол, на котором помимо обычных чайных приборов стоял стакан, на половину полный молока. Он заметил блюдце с молоком на полу и кошку Скриблс, которая обиженно глядела на него с коврика у камина.

– Что тут произошло? – спросил он.

Все трое заговорили разом и разом же осеклись. Доктор Боуджен решительно сделал шаг вперед.

– Рестэрик налил немного молока из своего стакана в блюдце для кошки. Она понюхала его и попятилась. Дайкс произнес дурацкую остроту, дескать, в наше время и кошки на молоко дуют. Рестэрик поднял блюдце и понюхал его. «Это горький миндаль, – сказал он. – Так ведь какой-то яд пахнет, верно?» Я сказал ему, что так пахнет цианистый калий. В тот момент мы, вероятно, еще не осознали, что это значит. Я тоже взял стакан и понюхал его содержимое. Это был определенно цианистый калий.

– О боже! – воскликнула Джунис. – Мы все могли отравиться.

Подбежав к камину, она неуклюже плюхнулась на коврик и, схватив в охапку кошку, прижала ее к груди.

– Сомневаюсь, что опасность грозила всем нам, – возразил Боуджен. – Жертвой, похоже, должен был стать только Рестэрик. Он никогда не пьет чай, понимаете? Специально для него всегда приносят стакан молока. Если только… – Боуджен осекся.