Улыбка Шакти

Храм со стороны улицы выглядит небольшим, приземистым, еще и, к сожалению, выкрашен белесовато-желтой краской поверх древнего живого слоя. Верхний опоясывающий его фриз густонаселен фигурами богов и сценами Камасутры. В одной из сцен – полулежащая женщина с раздвинутыми ногами и входящий в нее слон. А изнутри храм огромен. Собственно храм – как закрытая шкатулка – находится в центре, а вокруг него по периметру расположены широкие галереи с колоннами, рукавами, притворами и алтарями малых храмов. Высокие каменные колонны испещрены древней резьбой. Пол – ниже уровня улицы, что создает ощущение подземелья, но с просветами: галереи устроены так, что одна сторона их расположена под сводом, другая под открытым небом. По галереям прогуливаются монахи и прихожане. Или сидят на каменных скамьях, ступенях и просто на темных тысячелетних плитах пола. У некоторых притворов горят факелы. Один из монахов, старик с мягким женственным лицом, сидит читает письмо. Я, проходя, пошутил: от мамы? Он заулыбался. Двое монахов стоят под сводами галереи и о чем-то возбужденно беседуют. Третий стоит отдельно, скрестив легкие, ветхие ладони на груди. Верней, не скрестив, для этого нужно ими владеть, как и усилием, чтобы скрестить. А они, ладони – как последние два листа на сухом деревце, готовые опасть. И сам он как деревце, с тонкой морщинистой корой, за которой уже ничего и нет: большая голова со щетинкой волос на темени, колеблющаяся нитка рта, и большие влажные глаза, глядящие перед собой в никуда с той кротостью одиночества, которое уже ничем не утишить. Что-то шепчет, не слышное и самому себе, только сдвоенная нитка рта чуть колеблется.

Два храма: на высокой скале Йога Нарасимха – львиная ипостась Вишну, победившая великого демона, и Челува-Нараяна, где Нараяна – вселенская его ипостась, тот гончарный круг, на котором вращаются миры. В Законах Ману впервые говорится об изначальных водах, называемых «нара» и порожденных Нараяной. Елена Блаватская соотносит Нараяну с Духом и водами. А челува – мурти Вишну, его древнее изваяние, стоящее в алтаре храма. То, которое так лелеял Рама. Бытует история любви дочери мусульманского правителя к этому мурти Вишну, то есть к самому Вишну, поскольку здесь нет границы между овеществленным символом и самой сущностью. Например, когда движется храмовая процессия вайшнавов, неся на паланкине мурти Вишну, двое монахов, идущих по сторонам от него, обмахивают его опахалами из павлиньих перьев, чтобы ему было не жарко, а впереди идет еще один и держит зеркало, обращенное к богу, чтобы он видел себя и дорогу домой, в храм. Так вот, эта девочка всей душой полюбила мурти Вишну и проводила с ним годы в играх и разговорах, а когда ее отец переехал с семьей и двором в Дели, она взяла из храма это мурти с собой. И Рамануджи, в ту пору перебравшийся из Таннура в Мелукоте, отправился к ней, чтобы вернуть Вишну в опустевший храм. Но она не могла расстаться с ним, и тогда Рамануджи встал под ее балконом и сказал: пусть бог сам выберет, с кем ему быть. И девочка выронила мурти, упавшее в руки Рамануджи. Девочка взрослела и сохла от любовной тоски, и в конце концов вернулась в Мелукоте, чтобы быть ближе к возлюбленному. И ныне в храме стоит маленькая мурти этой девочки, и, говорят, по ночам они выходят из своих недвижных очертаний и танцуют во тьме под сводами храма – девочка в парандже и шальварах и Вишну.

А Нарасимха, одна из инкарнаций Вишну в облике льва, глядит из каждой лавки – его маски вывешены на витринах, покачиваясь на ветру. Интересна история про великого демона, который был поначалу не менее великим аскетом, простоявшим в медитации несколько тысяч лет, птицы вили гнезда в его волосах, термиты возводили свои замки у его ног. Брахма, глядя на этот беспримерный подвиг, говорит: проси, чего хочешь. Бессмертия, вздыхает праведник. Бессмертия нет даже у меня, отвечает Брахма и наделяет его взамен всем, что тот просит, кроме бессмертия. И демон становится властелином всех миров, которые вскоре начинают стонать под его игом. И тогда боги взмолились к Вишну, который принял облик Нарасимхи и вступил в поединок с этим вселенским оборотнем.

Бог знает, что он смертен. И не может ответить с определенностью, как и кем был создан мир. Такая метафизика мне по душе.

Ашвини сказала, что неожиданно приезжают попечители центра Рамануджи, большая группа, все комнаты будут заняты, и помогла мне на неделю снять в деревне жилье. Переселился я в самую гущу деревенской жизни, была у меня верхняя светелка в двухэтажном домике в кривом переулке, где вся жизнь протекала во дворе – люди, коровы, собаки, куры, буйволы, утренние и вечерние пуджи, песнопения, огни, весь круговорот будничной волшбы.