Улыбка зари

Камилла с Перлой не сразу нашли магазин, в который им бы хотелось возвращаться каждую неделю. Нужно было строго соблюдать ритуал, который помог бы согреться зимой. В конце концов они приметили необычный магазинчик на цветочном рынке, расположенном на острове Сите. В любое время года там можно было купить деревянных ангелочков, дикорастущие растения, первоцветы и полевые цветы. Кроме того, в этом удивительном месте жила дикая птица, которая не покидала этих стен. Продавец цветов соригинальничал, назвав ее Чик-Чирик, как и сам магазин. Перле не нравилось, что птиц держат в неволе. Камилла ей ответила, что эту, по крайней мере, не заточили в клетку. И тут же усомнилась в весомости своего аргумента. Может, хуже, когда клетка находится внутри, когда не хочется больше выходить за пределы самого себя.

Итак, на обратном пути из школы они переходили через Сену, чтобы выбрать себе друзей среди цветов, которые составят им компанию в морозные, теплые, радостные, тяжелые, солнечные, грустные, напряженные дни. Чтобы возложить свою жизнь на лепестки.

* * *

Было полшестого вечера. Темнота, словно ледяная рука, опустилась на Париж. У прохожих изо рта шел пар. Мать с дочерью не замечали холода, радуясь тому, что положили начало новому ритуалу. Когда они открыли дверь цветочного магазинчика, звякнул колокольчик, и Чик-Чирик издал: «Чик-чирик!» Они составляли букеты с особой тщательностью, придумывая немыслимые сочетания цветов и стилей. Колосья пшеницы с тюльпанами. Кленовые листья с лилиями. Анемоны с лизиантусом. Покончив с этим занятием, они захотели купить огромный букет из белых роз, чтобы чистота стала их первой гостьей.

Мужчина, каждый день проходивший мимо этого магазинчика, остановился и завороженно наблюдал, как мать с дочерью стремятся к мечте о лепестках. Будучи преподавателем средневековой литературы и специалистом по Нотр-Дам де Пари, по пути в собор он всегда заглядывал на цветочный рынок. Ему нравилось привносить толику растительного очарования в каменное царство, в котором он существовал. Он родился не в ту эпоху и поэтому искал способы выжить в нашем веке. Одним из них и был этот рынок.

Не в силах упустить поэтический момент, Габриэль Баске вошел в хорошо знакомый ему цветочный магазинчик с деревянными ангелами. Пожилой продавец в кепке, который был груб с покупателями, но прекрасно разбирался в языке цветов, поприветствовал его кивком.

Камилла отвела лицо от букета, готовясь сказать вновь прибывшему покупателю, чтобы он проходил вперед, как вдруг замерла. Их взгляды задержались друг на друге чуть дольше положенного.

– Мама, сейчас мы купим все белые розы, а в следующий вторник – полевые цветы!

Габриэль Баске услышал только два слова: «следующий вторник» и «полевые». Это значило, что, во-первых, они вернутся сюда, а во-вторых, что они любят полевые цветы. Только лишь от этого у него все перевернулось внутри.

Он ненадолго задержался в магазине, чтобы посмотреть, как счастливо и дружно сосуществуют мать и дочь. Чтобы оправдать и продлить свое присутствие, он купил розовые розы, которые решил подарить нищей, не имея возможности преподнести своей возлюбленной цветы, срезанные колючим сердцем.

Камилла смотрела, как он уходит, и внезапно обнаружила, что любит спину этого незнакомца. Он был сильным, статным, респектабельным. Его плащ, слишком легкий для зимы, был немного помят, словно линии на нем пошли вразброд. Он шел так, будто скользил. «Он не от мира сего», – подумала она, удивленная тем, что в кои-то веки заинтересовалась мужчиной.

Выходя из цветочного магазина, он совершенно некстати произнес: «Привет, девчонки».

На следующий день, возвращаясь из школы, Камилла встретила Папуаса около их дома. Впервые она увидела его в другом месте, а не на лестничной площадке или в его квартире. Похоже, он ждал ее в это морозное утро. На его руках были перчатки. Он держал современную сумку-тележку, контрастировавшую с его старомодным стилем.

Находясь в приподнятом настроении, Папуас радостно воскликнул:

– Я иду за продуктами!

– Да кто же вы? – спросила она, сама дивясь своей напористости.

Этот вопрос мучил ее уже несколько месяцев, и все прочитанные ею духовные книги о принятии и силе настоящего ничего тут не могли поделать.

– Я – человек, который собирается купить овощей, чай, хлеб и, возможно, миндальное печенье, впрочем, насчет последнего я пока не уверен, – все так же добродушно ответил он.

– Кто вы на самом деле? – смягчив тон, спросила она еще раз.

– Я уже сказал вам, что считаю абсурдным отвечать на подобный вопрос. В каждом определении есть конечность. В нем отсутствует бесконечность! Я не являюсь ни моим именем, ни моей страной, ни моей биографией. Я одновременно все это и больше, чем это. Меня невозможно свести к чему-то, потому что я ежедневно творю каждое мгновение. Сейчас, например, я иду на рынок.

Его глаза больше не смеялись. Он говорил серьезно. Затем старик улыбнулся и предложил ей зайти к нему через час.

Час, в течение которого она полностью выпала из настоящего момента, поскольку считала секунды до их встречи.