Улыбнись мне, Артур Эдинброг

– Да куда ж я денусь, – буркнула я мужским голосом. – Каприз, забудь обо мне, – и тотчас на саму себя зашипела тем же голосом, но гораздо злее: – Ну зашибись! Спасибо, что всё за меня решили! Охренеть теперь!

И, развернувшись, сжимая и разжимая кулаки от гнева, я потопала прочь.

Молчать внутри нимфина было не так уж и сложно. Я просто представила, что сижу в кинотеатре IMAX, где показывают о-о-очень скучный фильм о ботанике. Каприз, всё ещё яростно размахивая корзинкой, обобрал пол-оранжереи, пришёл к общему разделочному столу и принялся там кашеварить… Верней, зельеварить. Он покидал всё набранное в котёл, поставил котёл на огонь, а потом, с неожиданно тяжким вздохом, присел и заглянул под столешницу.

– Ох! – тут уж я не выдержала и подала голос.

Ибо «фильм» перестал быть томным… Под столом лежала пума. На боку. Все её тело было покрыто ужасными язвами. Она тяжело дышала, лапы подёргивались, глаза закатились. Было видно, что ей ужасно больно.

– Никаких «ох», – прорычал Каприз, сам себя – меня – пребольно щипая за запястье. – Даже не вздумай примазываться к нашей с Пустыней боли.

– Так её зовут Пустыня? Красивое имя.

– Заткнись уже!

Пума, хрипло выдохнув, сфокусировала на хозяине непонимающий взгляд. Мы с нимфином погладили её по сухому носу. Кажется, это было общим желанием.

– Жестокие у вас экзамены, – сказала я.

– Мир у нас тоже жестокий.

– Долго будет вариться твоё зелье?

– Пять часов. Ей будет становиться всё хуже и хуже.

– М-да… А ты не можешь дать ей какое-нибудь обезболивающее? Или снотворное? Чтобы она зря не мучилась?

– Пока я его добуду – пройдёт не меньше суток. Единственный транквилизатор, что действует на гигантских пум, – это жемчужины русалок.

Я вздрогнула. В смысле, нимфин вздрогнул. И тотчас спросил:

– Что, землянка, ты не в курсе, что в нашем мире бывают жемчужины?

– Скорее уж, меня бы удивили русалки. А жемчуга и на Земле завались.

– Скудоумие твоё бесит образованных существ.

– Ну, раз бесит, тогда я просто не дам тебе жемчуг, который у меня есть. Хотя успела подумать об этом. Мне он ни к чему, а Пустыне бы стало полегче.

– У тебя есть жемчуг?!

Студенты, зельеварящие по соседству, с удивлением наблюдали за тем, как лесной житель сам себя схватил за грудки и пытается приподнять.

– Каприз! – рявкнул он в пустоту сурово. – Ты просто неадекват! Если у кого-то есть что-то, что тебе надо, смени тактику, будь добр!

Потерзал самого себя ещё чуть-чуть и отпустил…

– Он реально неадекват, – пришел к выводу кто-то из однокурсников.

– Экзамены… стресс… – вздохнул другой.

Между тем мы с нимфином обсуждали условия передачи жемчужины. По понятным причинам я не собиралась вести противника Артура к Артуру в спальню без разрешения, а гордому остроухому претила мысль о чём-то меня просить.

– Слушай, да хватит уже, а, – устало сказала я наконец. – Отчего вы с Эдинброгом вообще так взъелись друг на друга?

– Это выгодно.

– Эм… в смысле?

Нимфин раздражённо вздохнул.

– Очень полезно иметь кого-то, равного тебе по умениям, и кого ты притом ненавидишь. Желание уесть противника становится отличной мотивацией в те дни, когда благие цели не вдохновляют. Друг может сказать: ты устал? Отдохни. Противник лишь посмеётся. Это дисциплинирует. Так что для нас с Эдинброгом наше соперничество – рациональный выбор, землянка.

– Ну ок. Звучит как хороший повод наведаться к психотерапевту, но как хочешь. В общем, сам решай, нужна тебе жемчужина или нет.

Ещё какое-то время мы с нимфином сомневались, гоняя наше общее тело нервными кругами, потом пошли к Артуру. Тот, мягко говоря, удивился моей благотворительности, но дал добро на посещение спальни.

– То есть, – пока мы поднимались по лестницам (Каприз любил ходить пешком), меня продолжало раздирать любопытство, – не считай вы с Артуром свои стычки полезными, вы бы дружили?

– Не люблю сослагательное наклонение.

– И всё же?

Пауза. А потом…

– Он мессия, – резко ответил нимфин. – Вероятнее всего, он умрёт весной. Либо мы все умрём. Ему не друзья нужны, а кто-то, кто сделает его сильнее.

Я шокированно замолчала. Так Каприз верит…

Через полчаса жемчужинка могла вздохнуть спокойно: ей наконец-то нашлось применение. Думаю, предметам быть нужными так же приятно, как и людям.

Когда мы вновь оказались в оранжерее, я полюбопытствовала:

– Каприз, а зачем королеве транквилизаторы? Я знаю, что ей подарят такие жемчужины в день приезда.